Север помнит
Шрифт:
Она застыла на месте.
– Что такое, матушка? – Томмен тоже остановился и с любопытством взглянул на нее. – Опасность уже миновала? Мы можем идти обратно?
– Н-нет. Нужно поторопиться. – Не стоит даже пытаться добраться до Башни Белого Меча, это глупая затея. Они только потратят драгоценное время. Их, скорее всего, заметят, и Томмен окажется в опасности. За время своих злоключений в Речных землях Джейме явно повредился рассудком. Если он смог убить ни в чем не повинную септу, божью деву, то что помешает ему поднять руку на собственного сына? Томмен для него ничего не значит. По приказу Серсеи Джейме вел себя со своими детьми лишь как любящий дядюшка. Она с содроганием вспомнила, как он смотрел на нее, когда отшвырнул прочь от себя. Если она попадется к
Нет. Нужно держаться от него подальше. Серсея взяла Томмена за руку и ускорила шаг. Они спустились по пыльной заброшенной лестнице в погреб. Она надеялась, что это именно тот погреб, о котором говорил ей Квиберн. Она не осмелилась зажечь тусклый светильник, а мрачные подвалы Красного Замка даже среди бела дня были черны как ночь. Серсея шла впереди, вытянув перед собой свободную руку, готовясь отпустить сына, если под ногами разверзнется пропасть; лучше пусть она упадет одна, чем если они упадут вместе. Томмен изо всех сил старался не чихнуть и тихонько сопел, словно поросенок, нашедший трюфель. Серсее хотелось расцеловать его за это. Мой милый малыш. Она любой ценой спасет его, даже если это будет последнее, что ей доведется совершить в своей жизни.
Однако ни одна могила не разверзлась у них на пути, и они благополучно добрались до другого конца погреба. Там было достаточно света, чтобы различить смутные очертания противовеса, - значит, они пришли туда, куда нужно. Серсея пошарила по скользкому холодному камню и совершенно случайно нащупала задвижку.
Как по волшебству, каменная стена отодвинулась в сторону, легко, словно пушинка на ветру. Томмен ахнул. Серсея затаила дыхание, тревожно вглядываясь в темноту в ожидании погони, но вокруг было тихо. Если им удастся спуститься вниз, они будут в безопасности. Серсея надеялась, что истории о ничего не подозревающих слугах, спустившихся в недра замка и исчезнувших там навеки, - всего лишь глупые россказни.
– Сначала я, - шепнула она Томмену, осторожно ступив в узкий черный проход. – Я скажу, когда можно идти.
Он сглотнул.
– Да, м-матушка, - едва слышно ответил мальчик, сам не свой от страха.
«Джофф бы не испугался», - подумала королева, осторожно ощупывая пол ногой, пока наконец не наткнулась на ржавую ступеньку приставной лестницы. Никто не сможет заменить ей ее первенца. Родив Джоффри, она всецело отдалась материнской любви. Прошло больше трех лет, прежде чем ей захотелось второго ребенка, и она сказала об этом Джейме. Тот, как всегда, подчинился, но в ту ночь Роберт неожиданно вернулся с охоты и пьяный забрался к ней в постель, чтобы отыметь ее разок. Всю беременность Серсея боялась, что это его ребенок, и невозможно описать словами ее облегчение, когда чудесным летним утром на свет появилась хорошенькая златовласая девочка. Она любила Мирцеллу почти так же, как Джоффри, но Томмен…
Он родился по ошибке. Не в общепринятом смысле слова, просто Роберт получил письмо от проклятого Неда Старка, который известил его о рождении очередного сына – Брана (надо же, какая ирония), и решил, что пора завести еще одного сына. Серсея всего несколько месяцев назад оправилась от родов и без восторга восприняла идею мужа, но Роберт настаивал; женщины вокруг него изобильно производили на свет детей, и без видимых затруднений, а он был королем и получал все, чего хотел. Поэтому той ночью он взял ее, даже не смутившись тем, что она лежала словно мертвая. Она надеялась, что ей удалось не дать ему кончить в нее, но не была в этом уверена. Поэтому, когда Роберт захрапел, Серсея, всхлипывая, выбралась из спальни и пошла к знахарке. Она выпила лунный чай, позволила старой карге омыть себя в интимных местах и тайком вернулась обратно. Если Роберт собирается насиловать ее, пока она не забеременеет, лучше покончить с этим как можно быстрее.
Они с Джейме встретились, невзирая на опасность, в заброшенной комнате в подвале Красного Замка. Он был так ласков с ней, так нежен, шептал ей слова утешения, обнимал и гладил ее, врачуя ее
Ноги Серсеи коснулись земли, и она взглянула наверх. Не увидев Томмена, она внезапно испугалась, что кто-нибудь прокрался в погреб и забрал его. Как она могла быть такой дурой, спуститься первой и оставить его одного? Страх холодной рукой сжал ее сердце.
– Милый, где ты? – прошептала она, не осмеливаясь закричать.
Несколько тревожных, внушающих ужас мгновений стояла тишина. А потом наверху показался подол рубашки Томмена и его маленькие ножки. Он принялся потихоньку спускаться по лестнице, считая каждую ступеньку. «Раз… два… три…» - донесся до Серсеи его голос. Она гордилась его храбростью, но вместе с тем жаждала заткнуть ему рот. Даже здесь, глубоко под землей, есть уши. Королева коснулась кинжала, спрятанного под плащом. Одно хорошо – если ей придется кого-нибудь убить, в кромешной тьме Томмен ничего не увидит.
К тому времени как король спустился вниз, он насчитал сто тридцать шесть ступеней. Проход был слишком узким, чтобы они могли идти рядом, и таким низким, что Серсее приходилось пригибаться. Она шепотом велела сыну подождать, поднялась по лестнице обратно и вернула ложную стену на место. Ее бесила необходимость задерживаться, но жалкие попытки Томмена закрыть проход ни к чему не привели. Поэтому, оставив его беспокойно ждать внизу, Серсея вскарабкалась наверх и опустила противовес, отчего каменная стена мягко вернулась на место, как будто запечатав гробницу. Серсее стало гораздо спокойнее. Теперь мы в безопасности.
Серсея спустилась вниз и перевела дух. Она была уже не так молода и вынослива, как раньше, и все эти блуждания в темноте после долгих недель бездеятельного заточения стали для нее испытанием. Но это не имеет значения. Она встала впереди Томмена, чувствуя себя Старицей, освещающей путь во тьме высоко поднятым золотым фонарем. Надеюсь, я пока еще не очень похожа на Старицу. Серсее претили лицемерные речи септонов про Матерь, – якобы, если ее дети в опасности, она может стать такой же яростной, как Воин, - но всякий раз, когда Серсея проявляла ярость, ее все осуждали. Если женщина хочет, чтобы божьи люди, да и вообще все люди признали ее ум, она должна быть стара, как сама земля, с белыми волосами и сморщенными грудями. Тогда нет опасности, что красота и чувственность ее постыдной телесной оболочки вгонят в соблазн души бедных, ни в чем не повинных мужчин. Серсея давно поняла, что женщина не может быть одновременно и красивой, и сильной. И даже только красивой или только сильной. Если красивая, значит, шлюха. Если сильная, значит, стерва. Девица, племенная кобыла или целомудренная вдова. Вот наша женская доля. Но она ни то, ни другое, ни третье. Вот почему Вера так ее ненавидит.
Серсея потеряла счет времени. Кажется, они идут целую вечность. Они спускались все дальше вниз по извилистому проходу, похожему на каменную змею; наконец призрачный мох на стенах и сырой холод в воздухе подсказали ей, что они глубоко под землей. Сперва над головой появлялись решетки, из-за которых иногда доносились отдаленные крики, но скоро все звуки стихли в могильной тишине. Тут и там можно было заметить выбитые на камнях древние надписи, и Серсея все гадала, кто мог ходить по этим туннелям. Здесь всегда жили люди, грязные полудикие обитатели сточных канав, еще более ничтожные, чем оборванцы из Блошиного Конца. Серсея с тревогой спросила Квиберна, могут ли они напасть, но он ответил, что ей не о чем волноваться. Он часто так говорил.