Северка
Шрифт:
Однажды и я увидел Сережу. Работал в МСК-6, на станке. Вторая смена только началась, вдруг мне говорят: тебя кто-то спрашивает на улице. Выхожу – Сережа. Драться пришел. Тихо так говорит: нам нужно выяснить отношения. Я послушал его, и драться отказался. Поговорили про Си. Как раз тогда я только начинал работать на нем.
Прошло месяца два, приехал на Палашевский, но домой не зашел, а остался сидеть в школьном дворе напротив. Стемнело. Мне показалось, что в окнах мелькают две фигуры. Второй, наверное, Сережа, решил я.
Стал ждать, когда он уйдет. Но из подъезда никто не выходит. Вот уже полночь. Свет
В 90-м мы с Ларисой развелись. Лариса оставалась на Палашевском еще года два, пока не умерла старушка, за которой она присматривала.
Родственники старушки помогли Ларисе устроиться в квартиру на
Полянке. Снова на условиях ухода теперь за другой старушкой. Почему она мотается по чужим квартирам? Вообще-то Лариса прописана в общежитии. До и во время замужества она ни разу не заговорила о прописке. Мы успели прожить до армии полгода, сильно ссорились, и я решил, что с пропиской лучше торопиться. В случае развода придется разъезжаться, а еще мама, каково ей будет. Мама говорит, пусть
Ларису бабушка прописывает. Действительно, у Ларисы в Москве есть бабушка по отцу. В 85-м, 86-м такое еще было возможно. Но в 88-м, в бабушкиной квартире появилась Ларисина родственница, молодая девочка, кажется, дочь отца от другого брака. Она вышла замуж, родила и стала жить у бабушки постоянно с мужем и ребенком. Может быть, эта подвешенность Ларисы в какой-то мере тоже была причиной наших ссор. Ребенок изменил бы ситуацию, но Лариса не успела доносить и трех месяцев.
Некоторое время Лариса работала в редакции зиловской многотиражки, потом в редакции небольшой московской газеты. В мое отсутствие она навещала пару раз Няню, потом след ее потерялся. Попугая Кешку
Лариса отдала мне. Кешка забавный. Любопытный и общительный. Лариса любила его, и он ее тоже. Мне Кешка запомнился в первый день, когда мы принесли его на Палашевский. Открыли клетку, и он слетел на пол, а пес тут же схватил его зубами за шиворот. Мы закричали, я подобрал
Кешку, а он вцепился в мой палец своими пассатижами и ни разу даже глазом не моргнул. Кешка любит, когда ему чешут затылок. Закрывает глазки. Любит поурчать своим нежным голоском. Он привык ко мне и новой комнате. Клетку его закрываю только на ночь. Днем он свободно летает, топает по шкафам, столу. Садится на полуоткрытую дверь, нагибается, смотрит в кухню и мурлычет. Дважды он слетал на газовую плиту. Пришлось закрывать кухню. Только сяду на диван с пиалой чая,
Кешка тут же слетает с двери на нее. Такого не было на Палашевском.
Иногда он проваливается в чай ногой: – Сори. Теперь я пью теплый чай, чтобы он не ошпарил ноги, что может закончиться плоскостопием.
И свежезаваренный, потому что Кешка пьет только такой. Кешка не боится гостей. Он уверенно ходит по праздничному столу напрямик через гарниры и салаты к интересующему его напитку. Из наклоненного бокала он пьет красное итальянское вино.
Последние
Мы развелись, но я изредка заезжаю на Палашевский. Однажды увидел на столе хрестоматию по античной литературе. Лариса снова поступила в МГУ на журналистику. Три года назад она заканчивала первый курс, бросила и пошла в технический ВУЗ, кажется автодорожный, где-то в районе Электрозаводской. Проучилась там три года, сдала сессию и вдруг забрала документы. Теперь опять журналистика… Полистал хрестоматию – интересно. Прошел месяц, другой я вспомнил про хрестоматию и попросил Ларису достать мне список античной и остальной литературы, которую они изучают. Лариса перенаправила меня к подружке Инке, это к ее родным в 86-м мы ездили отдыхать в
Евпаторию. Инка провела меня в Университет на Моховой и передала списки произведений по зарубежной и русской литературе за полный курс 'Зарубежная и русская литература'. Где-то полгода эти списки лежали на моем письменном столе дома. Попадутся на глаза, просмотрю и только. Потом взял в библиотеке три, четыре книги наугад. Прочел и решил, что читать лучше последовательно и лучше с учебником литературы. Тот же 'Онегин' полон именами античных авторов и героев, героев романов нового времени, известных современников Пушкина.
Лучше не спеша подойти к произведению, изучив предыдущую культурную, музыкальную, литературную и художественную историю. Началось большое чтение. Читать подряд по списку мне не удается. Десятая или пятнадцатая книга редкость даже в библиотеке. Но учебники по литературе для вузов есть, с него начинаю обязательно.
В моей домашней библиотеке книг триста, половина – технические.
Художественная литература преимущественно русская: Александр Пушкин;
Лев Толстой, Михаил Лермонтов; 'Преступление и наказание'; Иван
Тургенев; Алексей Толстой 'Петр Первый', 'Хлеб'; Николай Некрасов.
Три, четыре зарубежных детектива, купленных за макулатуру. Хорошие книги были в дефиците до середины 80-х. За двадцать килограммов макулатуры на пункте вторсырья выдавали талон на дефицитную книгу.
Теперь я покупаю книги в книжном магазине и беру их в библиотеке
ДК ЗИЛ. В инженерном корпусе библиотека скудная, во всяком случае, художественная литература. Выхожу из книжного магазина с тремя – пятью новыми книгами. Каждая из моего списка. В книжный хожу не менее двух раз в неделю. В это время букинистические отделы занимают все большую площадь в магазинах. На прилавках много старых книг – тома библиотеки всемирной литературы или отдельные издания. Выбор очень большой. Я не покупаю полные собрания сочинений. Зачем мне
80-томник Льва Толстого или восьмитомник Лескова или Гоголя? Я пока не знаю этих писателей. Если мне что-то понравится из обязательного списка, только тогда буду думать о приобретении других произведений.
Исключение сделал для Чехова и Шекспира. Вообще-то я отдаю себе отчет, что методички 89-го года, которыми пользуюсь, прошли коммунистическую цензуру. Авторов, которые не любят советскую власть, в них нет. Хорошо, что партия простила тех, кто писал до
1917-го. Иногда покупаю альманахи, заведомо зная, что некоторые из произведений у меня уже есть. Но двух одинаковых произведений у меня не остается, отдаю кому-нибудь.