Северная королева. Книга 3
Шрифт:
Беккит нашла в себе силы усмехнуться, прежде чем упасть ничком. Мы с рыжеволосой девочкой склонились, чтобы вдвоем увидеть, как гаснет искра жизни в зеленоглазом взоре. А налетевший ветер с воем приготовился унести вдаль чешую. Я осмотрелась, оторвала клочок ткани от своей туники.
— Она достойна этого, — сказала я Белль и наклонилась.
— Согласна, — со вздохом, означающим, что решение далось ей непросто, сообщила юная королева юга.
Молния, вновь пронзившая небеса, осветила окрестности. Я уже поднялась, чтобы увидеть у своих ног тела Эрея, эрт Диара, военачальников Беккитты. Раздался раскат грома, а следом воины Вереска вскинули клинки:
— Победа! —
Эпилог
Семь лет спустя
Война принесла нам не только победу, но также горе и труды. Север потерял многих. Я не смогла спасти всех, лишь тех, до кого дотянулись израненные руки.
Прошло семь лет. Мы привыкали к миру, строили заново разрушенные дома, сеяли сожженные поля, восстанавливали земли за Разломом. Мы научились прощать, жить и не плакать об ушедших. Мы простились с теми, кого отпустило сердце. Но ни я, ни Рилина не смогли отпустить Рэйна с Рином. Их не нашли среди мертвых, но о живых близнецах мы ничего не слышали, хотя искали, отправляя гонцов в разные концы Мейлиэры.
Сам мир изменился. В Царь-городе правила новая королева, и мы с ней часто общались. Белль спрашивала моего совета, а я любила переписываться с ней.
Сумеречных на севере осталось немного. Призраки охраняли границы, остальные пятеро выживших были высланы в Гиблые горы. Они обещали научиться жить заново, лишь в этом случае я разрешила им спуститься в новый город, названный в честь моей мамы — Леери. Грас поселился в роще ильенграссов, став их Смотрителем. Орон убил Эдель, а затем, несмотря на мои слезы и уговоры, покончил с собой. Однако, я все еще видела его лицо. Ганнвер, вняв просьбам и послушав собственное сердце, вселился в остывающее тело эрт Дайлиша. Теперь он был вампиром, но Тень, которая отказалась уходить из Края Тонких Древ, не считала это серьезной проблемой. Они с Ганнвером поженились и остались там вместе, забрав и сынишку кузена. С ними мы тоже часто общались.
Свадеб в тот год было много, хотя все были очень скромными, но сердечными. Под ильенграссами звучали заздравные тосты, так что деревья небуйно, но зацвели в тот год, позволяя нам заготовить несколько бочонков с вином. Будет повод наполнить кубки за очередного нового правителя.
Серединные Земли изменились. Эрт Далин был нужен мне здесь, и в Двуречье отправились Арейс с Ллалией. А в Цветущем Доле Белль оставила надежных людей, включая эрт Лагора. Так что все были при деле.
Альбины остались служить мне, с ними и с Рисом мы пересекали Меб, живя на два города. Эрт Авер погиб в битве за север, но его место быстро занял Дуг. Я сочла его подходящим кандидатом. А Сторожевой замок теперь стали называть Парящим. Нордуэлл разросся. Я сделала его столицей Объединенных Северных Земель.
Миенира осталась в замке под предлогом того, что так ей проще помогать нам. Однако, спустя пять лет они с супругом осознали, что все-таки любят друг друга. Мне пришлось пойти на хитрость и в приказном порядке не пустить эрт Тодда в родовое имение.
Гэрт поправился, забросил клинок и стал тем, кем давно собирался — бардом. Жена во всем поддерживала его, а сестра не отставала — тоже исполнила мечту и теперь исполняла обязанности наставника в Парящем замке.
Дети, рожденные в тот год, быстро повзрослели. Моя Ариэль была не по годам мудрой. Однажды студеной зимой, когда за окнами свирепствовала метель, а я сильно задумалась, дочь сказала мне, что решила, как избавиться от черного колдуна, который затаился
Я могла часами бродить, разыскивая ее. Сегодня, весенним солнечным утром я ощутила томление в груди и, думая, что оно связано с дочкой, вышла за ворота, чтобы взобраться на соседний холм. На самой его вершине гулял ветер. Он растрепал мои волосы, вызвал слезы, так что местность перед взором начала расплываться. Я искала Ариэль, но глаза видели только одинокого путника, восходящего на холм. И с каждым шагом этого мужчины, закутанного в тяжелый плащ, мое сердце волновалось сильнее и сильнее. Я приложила ладонь, чтобы унять его, а затем охнула и бросилась навстречу. Путник тоже перешел на бег, чтобы поймать и обнять меня единственной рукой и со слезами прошептать:
— Здравствуй, родная.
Я вцепилась в Алэра так крепко, как могла, боялась, что он растает, исчезнет, как снег, гонимый яростным весенним лучом. Но мой лорд был живым и настоящим. Его горячие губы скользили по моему лицу, стремясь захватить уста в сладкий плен. Я не сопротивлялась, мне хотелось гораздо большего, и вот наши губы слились. Мы целовались, как сумасшедшие, до конца не веря свалившемуся счастью. Я потом расспрошу его, почему он так задержался по пути на север, а сейчас я жаждала ощутить тяжесть тела любимого, жадность его губ, жар пальцев и откровенное желание.
Мы упали на землю, скатились, счастливо хохоча и не разжимая объятий, в какую-то впадинку на земле, покрытую свежей весенней травой. Я срывала с него одежду, и Рейн меня не щадил, так что бродяга-ветер стыдливо умолк.
Как неожиданно над нами раздалось дерзкое:
— А ну-ка отпусти мою маму! Иначе узнаешь, насколько острый у меня клинок!
Я узнала звонкий голосок дочурки и открыла глаза, чтобы, щурясь от солнца, увидеть кинжал в ее тонкой руке, который упирался в шею Рейна. Он удивленно посмотрел на меня и хмыкнул:
— Ну-уу хорошо. Сдаюсь, — в тоне звучало озорство.
— Вставай тогда! — Ариэль умела командовать.
Алэр поднял руку и начал медленно разворачиваться.
— Кому говорят! Вставай! — малышка начинала сердиться, ее глаза гневно заблестели.
— Хватит! — опомнилась я и прикрикнула на дочь, но она сдаваться не собиралась, насупилась и одарила меня недовольным взглядом.
— Можно я штаны завяжу, — сдерживая смешок, отозвался Рейн, повернулся и поднял голову.
Ариэль намеревалась продолжить, но мгновенно захлебнулась, стоило взглянуть на лицо своего отца. Узнавание пришло не сразу, на том портрете, что видела дочь, Алэр был значительно моложе. Годы плена добавили и седых волос, и морщин на лицо. Но все же Ариэль узнала его, всхлипнула, бросила клинок и кинулась обниматься.
— Папочка! Папуля! — из ее глаз текли искренние слезы, да и мы не сумели удержаться.
Обнимались, радуясь, что обрели друг друга после стольких лет, узнавали заново, принимали реальность. Потом будет время для долгих, душещипательных бесед. А сейчас солнце лило с неба свой благодатный свет; и знакомый ветер носился между холмов; и были крепкие объятия; и нежность; и сводящее с ума, всепоглощающее счастье; и уверенность, что теперь все будет хорошо, и все, кто еще не здесь, вернутся домой.