Северная война или блицкриг по-русски
Шрифт:
На этом боевые действия в кампанию 1702 г. закончились. Чтобы прорваться к Балтике, оставалось сделать лишь одно усилие — взять запиравшую устье Невы крепость Ниеншанц. Поскольку она не представляла собой мощного оборонительного узла и никаких крупных подкреплений Карл XII в этот район послать не мог, то было ясно, что в следующем году русские войска выйдут к побережью залива. В свете чего Петр решил немедленно начинать постройку таких судов, которые могли бы принять участие в боевых действиях не только на реках и озерах, но и на море. Несмотря на неудачный опыт прошедшего года, он приказал Воутерсону на Сясьской верфи закладывать корабли не только 6-го, но и 5-го ранга. В соответствии с этим указом в декабре голландец начал строить первые фрегаты русского Балтийского
КАМПАНИЯ 1703 г.В отличие от боевых действий работы по созданию будущего флота и предприятий для его обслуживания не прекращались даже в самые лютые морозы. Второпях поставленную Сясьскую верфь расширять не стали. Петр оставил там Воутерсона достраивать оба фрегата и ряд более мелких судов, а главный балтийский кораблестроительный завод решил основать на реке Свирь. У поселка, получившего потом красноречивое название Лодейное поле. Здесь и раньше уже делали речные посудины, но теперь предстояло наладить производство гораздо более сложных конструкций,
Эту верфь назвали Олонецкой. Общее руководство работами по ее созданию взял на себя царский любимец Александр Меншиков. В феврале — марте там развернулась громадная стройка, а уже 4 апреля на новых стапелях заложили первую серию кораблей — 28-пушечный фрегат «Штандарт» и десяток малых судов. Транспортная и вспомогательная мелочь по-прежнему продолжала изготовляться и на тех небольших верфях, где аналогичная «посуда» строилась предыдущей зимой.
Петр I уделил кораблям и морякам исключительно много внимания. Встретив новый год в Москве, в середине февраля он уже трудился на воронежских верфях Азовской флотилии. А 28 марта прибыл в Шлиссельбург. Как только сошел лед, царь хотел плыть по Ладоге к Олонецкой верфи. Но весенняя непогода затянулась, не позволив добраться до Свири. Тогда он проинспектировал строительство судов в районах Новгорода и Пскова. Затем вернулся к истоку Невы и в начале мая двинул войска по реке и ее берегам к Финскому заливу. На осаду последнего препятствия по дороге к морю — крепости Ниеншанц.
Как и ожидалось, эта цитадель долго не сопротивлялась. 12 мая шведский комендант подписал «accord», и гарнизон покинул бастионы. Выход к Балтийскому морю оказался в руках у русских.
На следующий день к устью Невы от Выборга подошла эскадра вице-адмирала фон Нумерса в составе 9 вымпелов. Петр, желая завлечь противника в ловушку, приказал вновь поднять над Ниеншанцем шведский флаг, а когда с судов неприятеля начали давать сдвоенные выстрелы, отвечать таким же сигналом. Хитрость удалась. 17 мая от эскадры отделились 2 корабля, которые вошли в Неву и бросили якоря за Гутуевским островом.
БОЙ в устье Невы. 18 мая
Русские (Петр I)— 30 лодок, 500 солдат.
Шведы (вице-адмирал фон Нумерc) — 9 парусных кораблей, до 100 пушек, до 500 матросов.
Дождливой темной ночью русские на лодках внезапно атаковали два отделившихся от эскадры парусника — 10-пушечную шняву «Астрильд» и 5-пушечный бот «Гедан». После упорного боя оба судна были захвачены. Нумерc не рискнул при плохой видимости входить в речную узость для оказания помощи подчиненным.— Потери:
Русские —точно неизвестно.
Шведы —77 человек — два экипажа в полном составе, из которых 58 убито, а 19, по большей части раненых, попало в плен.
До следующего года больше столкновений в дельте Невы не произошло. Нумерc хорошо понимал, что прорываться в тесное устье под огнем многочисленных береговых батарей равносильно самоубийству. А русские, в свою очередь, не решались выходить на простор залива.
Потеряв
Иначе обстояло дело на Чудском озере. С наступлением тепла шведы вернулись сюда с гораздо более сильной флотилией, чем имели в 1702 г. Это не замедлило сказаться на результате. Русские, потеряв в неудачных стычках порядка 20 больших лодок, полностью ушли с озера.
Тем временем русский царь спешил утвердиться в невском устье. 27 мая на Заячьем острове заложили крепость Санкт-Петербург. Пока Карл XII со своими элитными полками находился далеко, взять ее с суши шведы не могли: не хватало сил — русские обладали подавляющим численным превосходством. Но для устранения скандинавской угрозы с моря нужен был флот. Поэтому у строящейся цитадели сразу же начали организовывать небольшую верфь, названную Кронверкской. А к концу лета Петр поехал на свое «головное предприятие» — Олонецкую верфь, принимать первую партию вводимых в строй судов.
В отличие от Сясьской округи в Олонецком уезде имелось много строевого леса [69] . Правда, это была главным образом сосна, но за неимением лучшего ее решили пустить вместо дуба. Конечно, срок службы корабля, собранного из такого материала, здорово сокращался, однако флотом царь хотел обзавестись как можно скорее, и пришлось использовать то, что оказалось под руками.
На Олонецкую верфь уже в первый год ее существования нагнали огромное количество народа (6358 рабочих и 3179 подводчиков с лошадьми). Тем не менее и там сразу же с особой остротой встал вопрос о квалифицированных специалистах. Как ни старался Петр не ослаблять Азовский флот, ему все-таки пришлось перевести на Балтику лучших из имевшихся у него там судостроителей — голландцев Выбе Геренса [70] , Емба, Буреинга, Корнилесена, англичанина Вилима Шленграфа и еще ряд известных людей. Осенью на берегах Свири работало уже 18 корабельных мастеров. Общее наблюдение над ними осуществлял голландец шаутбенахт ван Рез.
69
В России до сих пор распространено мнение, что ее северо-западный регион безмерно богат корабельным лесом. Действительно, мачтовое дерево — сосна — присутствует здесь в изобилии, но вот дуба — лучшего материала для корпусов — почти нет. В небольшом количестве он рос около Новгорода, однако качество древесины было низкое, годное лишь на второстепенные детали. В других странах тоже сталкивались с подобной проблемой. Например, в Англии, предвидя будущие потребности, дубовые рощи пестовались столетиями. К тому же доски, до того как идти в дело, должны сохнуть несколько лет. Но Россия — не Британия, и поэтому корабли Балтийского флота начали делать из сырого дерева далеко не самых оптимальных сортов. И к тому же еще заготовленного в самое худшее время — в период наибольшего сокодвижения.
70
В российской историографии чаще всего упоминается просто по имени — Геренс.
Первым полноценным фрегатом, вошедшим в строй Балтийского флота, стал «Штандарт», сданный 2 сентября в присутствии царя. Построил его Геренс. У Воутерсона, заложившего такие же корабли на Сяси несколькими месяцами раньше, дело по-прежнему не клеилось. И терпение Петра лопнуло. Он приказал отбуксировать «Архангела Михаила» (кое-как спущенного на воду) к Олонецкой верфи и передать его для достройки более умелому специалисту. А сясьскому неудачнику оставил лишь один — все еще стоящий на стапеле — «Иван-город». Но Воутерсон сам, без чужой помощи, так и не закончил этот фрегат. Видимо, поэтому в списках петровских судостроителей его имя в следующие годы встречаться перестанет.