Северное сияние (др.перевод)
Шрифт:
Притворяться веселой и милой оказалось очень легко, хотя всякую секунду Лира чувствовала отвращение Пантелеймона и его ненависть к золотой обезьяне. Но вот звякнул звонок, и вскоре комната стала наполняться модно одетыми дамами и импозантными мужчинами. Лира ходила между ними, предлагая бутербродики с закусками, мило улыбаясь и любезно отвечая, когда с ней заговаривали. Она ощущала себя всеобщей любимицей, и стоило ей произнести это про себя, как щегол Пантелеймон расправил крылья и громко чирикнул.
Почувствовав в его радости подтверждение своей мысли, она стала вести себя чуть сдержаннее.
— И
— Я не хожу в школу.
— В самом деле? Я думала, мама отдала тебя в свою старую школу. Прекрасное заведение…
Лира растерялась, но быстро поняла ошибку старой дамы.
— А! Она мне не мать! Я ей просто помогаю. Я ее личный помощник, — важно сказала она.
— Понимаю. А кто твои родители? И этот вопрос Лира поняла не сразу.
— Граф и графиня, — сказала она.
— Они оба погибли при аварии воздушного шара на Севере.
— Какой граф?
— Граф Белаква. Он был братом лорда Азриэла.
Деймон старухи, красноперый ара, раздраженно переступил с ноги на ногу. Старуха с сомнением нахмурилась, и Лира, приятно улыбнувшись, двинулась дальше.
Когда она проходила мимо молодой женщины и группы мужчин возле большого дивана, до нее донеслось слово Пыль. Она уже достаточно повидала в обществе, чтобы понять, когда мужчины и женщины флиртуют, и с любопытством наблюдала за этим процессом, но заворожило ее слово «Пыль», и она остановилась послушать. Мужчины, похоже, были учеными; судя по тому, как их расспрашивала молодая женщина, Лира сочла ее чем-то вроде студентки.
— Ее открыл один московит — остановите меня, если вам это уже известно, — говорил мужчина средних лет восторженно внимавшей ему женщине, — человек по фамилии Русаков, и обычно их называют Частицами Русакова. Эти элементарные частицы не взаимодействуют ни с какими другими — их очень трудно обнаружить, но удивительно то, что их, по всей видимости, притягивают люди.
— Не может быть! — сказала молодая женщина, широко раскрыв глаза.
— И что еще удивительнее, — продолжал он, — некоторые люди притягивают их сильнее, чем другие. Взрослые притягивают, а дети — нет. По крайней мере, слабо до подросткового возраста. В сущности, именно поэтому… — он понизил голос и придвинулся к молодой женщине, доверительно положив руку ей на плечо, — именно по этой причине был учрежден Жертвенный Совет. О чем могла бы поведать вам наша любезная хозяйка.
— В самом деле? Она связана с Жертвенным Советом?
— Дорогая моя, она и есть Жертвенный Совет. Это исключительно ее создание…
Он хотел было продолжать, но тут заметил Лиру. Она смотрела на него не мигая, и он, то ли от того, что выпил лишнего, то ли желая произвести впечатление на молодую женщину, сказал:
— Эта юная леди знает все, могу поклясться. Для тебя Жертвенный Совет не представляет опасности, правда, моя милая?
— Да, — сказала Лира.
— Здесь мне никто не страшен. Где я раньше жила, в Оксфорде, там было много всяких опасностей. Там были цыгане — они крадут детей и продают их туркам в рабство. А в Порт-Медоу в полнолуние из старого женского монастыря в Годстоу приходит оборотень. Один раз я слышала
— О чем я и говорю, — подхватил мужчина.
— Ведь так прозвали Жертвенный Совет, верно?
Лира почувствовала, как вздрогнул Пантелеймон, — но продолжал вести себя примерно. А деймоны взрослых, кот и бабочка, как будто ничего не заметили.
— Жрецы? — повторила молодая женщина.
— Какое странное название! Почему их называют Жрецами?
Лира готова была рассказать ей одну из душераздирающих историй, которыми пугала оксфордских ребят, но ее опередил мужчина.
— Ну как же, по начальным буквам! Жертвенный Рекрутационный Центр. Идея, в сущности, далеко не новая. В Средние века родители отдавали своих детей церкви, чтобы те стали монахами и монахинями. И назывались несчастные малыши облатами, что означает — жертва или приношение, что-то в этом роде. Так что, когда стали заниматься Пылью, об этой системе вспомнили… Нашей юной собеседнице это, полагаю, известно. Не поговорить ли тебе с лордом Бореалом? — обратился он прямо к Лире.
— Лорд Бореал будет рад познакомиться с протеже миссис Колтер… Вон он, седой человек с деймоном-змеей.
Он хотел отделаться от Лиры и побыть с молодой женщиной наедине — Лира это сразу поняла. Но молодая женщина как будто не утратила к ней интереса и отошла от мужчины, чтобы продолжить с ней разговор.
— Подожди минуту… Как тебя зовут?
— Лира.
— Я — Адель Старминстер. Я журналистка. Можно тебя на два слова?
Лира уже привыкла к тому, что люди хотят с ней разговаривать, и ответила просто:
— Да.
Деймон женщины, бабочка, поднялся в воздух, метнулся влево, вправо, потом спорхнул вниз, шепнул ей что-то на ухо, и Адель Старминстер сказала:
— Пойдем на диван у окна.
Это было любимое место Лиры; оттуда открывался вид на реку, и ночью, во время высокого прилива, огни на южном берегу весело отражались в черной воде. Вверх по течению тащилась за буксиром цепочка барж. Адель Старминстер села и отодвинулась в сторону, освобождая место для Лиры.
— Профессор Докер сказал, что вы как-то связаны с миссис Колтер.
— Да.
— Как? Вы ей не дочь, не родственница? Я бы, наверное, знала…
— Нет! — сказала Лира.
— Конечно, нет. Я ее личная помощница.
— Личная помощница? Вы еще так молоды. Я думала, вы в родстве. Какая она?
— Она очень умная, — сказала Лира. До этого вечера она могла бы сказать больше, но все менялось.
— Да, но как человек? — настаивала Адель Старминстер.
— В смысле дружелюбна, раздражительна или что? Вы с ней живете? Какая она в частной жизни?
— Она очень милая, — вяло сказала Лира.
— А ты чем занимаешься? Как ты ей помогаешь?
— Делаю расчеты и всякое такое. Как будто я штурман.
— А, понятно… Откуда ты? Прости, как тебя зовут?
— Лира. Я приехала из Оксфорда.
— А почему миссис Колтер выбрала тебя в…
Она вдруг смолкла — возле них возникла сама миссис Колтер. По тому, как посмотрела на нее снизу Адель Старминстер, и по тому, как взволнованно порхал деймон вокруг ее головы, Лира поняла, что молодой женщине вообще не полагалось быть на вечеринке.