Северное сияние ее глаз
Шрифт:
"Ну, вот же, разговариваешь" — буркнул внутренний голос.
— Как только происходило что-то серьезное, я, как мышь, пряталась в свою норку, закрывалась ото всех и ждала, когда вся эта серьезность пройдет мимо. И думала, что так и надо. Я безответственная. Когда наступил серьезный момент, когда от меня требовалось принять правильное решения, что я сделала? Я промолчала. Я позволила всему плыть по течению. Я…
Она захлебнулась рыданиями. Слезы текли по щекам и губам, капали с подбородка на колени.
"Ты дурочка, — сказал
— Я уже совершила много глупостей! — шепнула она, не в силах говорить громко, — я написала, что у него не все в порядке с психикой, что требуется лечение… но я ведь знаю, что это не так… что я должна делать? Почему все не так плохо, когда хуже уже быть не может?
"Может, поверь мне, — отозвался внутренний голос, — ты хотя бы общаешься со мной, а это уже положительный шаг. Тем более, еще не поздно".
— Поздно, — сказала она, — поздно-поздно.
Внутренний голос как-то пристыжено замолк, а, может, давал ей возможность нареветься вдоволь. И она плакала, пока не иссякли слезы. Потом по телевизору начались "Спокойной ночи, малыши", и она смотрела детскую передачу, улыбаясь, словно младенец.
— Что же мне делать? — спросила она у пустой комнаты, наполненной звуками колыбельной.
Внутренний голос не ответил. На этот раз она сама должна принять решение.
Катя взяла мобильный, нашла номер и нажала кнопку вызова.
"Ну, пожалуйста, — подумала она, прижимая трубку к уху, — мы же договаривались, что останемся друзьями".
В трубке пошли длинные гудки. Один, второй, третий. Пять секунд, десять…
Потом мужской голос. Такой знакомый, родной, близкий.
— Да?
(пауза)
— Андрей? Привет. Не отвлекаю? — спросила она слабым голосом.
— Нет, — ответил он с некоторой запинкой, — уже нет. Привет, Кать.
— Как дела?
— Нормально. Бегут потихоньку, куда же им деваться?.. А твои?
— Тоже ничего, — она сглотнула, моля про себя, чтобы голос не дрожал, — только не бегут, а ползут, как черепахи. Такие ленивые дела…
Он не очень уверенно рассмеялся.
— Не клади, пожалуйста, трубку, — попросила она, — я на самом деле… я хотела задать один вопрос тебе… ты же знаешь, я всегда такая неуверенная дуреха, никогда не могла принять самостоятельных решений, всегда за кого-то цеплялась… но у меня сейчас такая ситуация, такие дела, что… понимаешь, действительно плохо… я хочу у тебя спросить кое-что…
— Ты плачешь что ли? — спросил он.
— Нет… уже нет…
— Что случилось? Боже, Кать, может, я приеду? Я как раз сейчас один… выходной… давай, а?
Она всхлипнула:
— Нет, не надо… Андрей, я думаю, что нам действительно не надо видеться, так будет лучше для обоих… но, просто, понимаешь… по телефону-то мы можем общаться… и я хотела у тебя всего лишь спросить… ты не против? Один вопрос задать, если можно…
— Спрашивай что угодно, конечно.
— В
— У тебя действительно серьезно…
— Были такие случаи?
— Конечно. Не первый год на свете живу.
— И как ты поступал?
Андрей помолчал. Катя слышала в трубке его дыхание.
— Скажи. Пожалуйста. — Попросила она.
— Я поступал по правилам, — произнес Андрей, — всегда по правилам, так, как нужно. Потому что в большинстве ситуаций это правильно… но, знаешь…
— Да?
— Думай своей головой, — продолжил он, — не слушай никого, кроме себя самой. Если ты считаешь, что поступаешь правильно, то не важно, по правилам ли или по собственным принципам. Любая ситуация зависит от тебя и от твоего решения.
Андрей замолчал, а Катя глотала слезы.
Потом она сказала:
— Спасибо.
— Иногда твои принципы правильнее любого правила, — сказал он, — а ты ведь не глупая у меня.
— Спасибо.
— Да это не комплимент, а правда, — он легко рассмеялся и спросил, — может, я все-таки приеду?
— Наверное, не стоит… Спасибо тебе… за то, что уделил мне время… может, как-нибудь увидимся.
— Давненько, знаешь ли, не общались, — сказал он, — могу заехать как-нибудь, в кино сходим, поделимся новостями из жизни. Как ты на это смотришь?
— Наверное… да. С удовольствием. — Катя всхлипнула.
Помолчали. Затем, Андрей сказал:
— Ну, тогда до встречи?
— До встречи. Было приятно тебя услышать.
— Тебя тоже. Целую, — ответил он и положил трубку.
По телевизору шли новости. Катя смотрела куда-то поверх экрана, думая о чем-то своем. Внутренний голос молчал.
— Думай своей головой, — прошептала Катя и пошла на кухню, делать себе чай.
А потом, выключив телевизор, пристроившись на кресле с чашкой кофе, Катя выудила из сумочки одну из зеленых тетрадей Кирилла. Просто ей захотелось прочитать что-то. Отвлечься от собственных мыслей. Вернее, она уже приняла решение, но следовало успокоиться… хотя вряд ли записи в тетрадях вернули бы ей спокойствие. Скорее — направили бы ее мысли в другое русло. А, думая на отстраненные темы, Катя, возможно, смогла бы уснуть.
Она положила тетрадь на колени и прочитала надпись на обложке.
На тетради написано: "ДЕВУШКА, ИГРАЮЩАЯ С СУДЬБОЙ". Почерк неровный, торопливый. Текст внутри написан беглым почерком, который сложно разобрать.
Вообще-то, она не верила в судьбу.
Девушка Инга с короткой прической, огненно-красными волосами, татуировкой на левом плече (она хотела голову тигра, но не хватило денег и пришлось делать такую), шрамом на внутренней стороне бедра, с накрашенными на ногах ногтями (но никогда, слышите, никогда — на руках) — эта девушка не верила ни в бога, ни в черта, ни в дьявола, ни в Аллаха, ни в Будду, ни в кого бы то ни было еще.