Северные моря в истории средневековой Европы. Эра викингов и эпоха Оттонов. 300–1100 годы
Шрифт:
Уже говорилось, что Галлия к югу от Луары и вдоль Рейна являлась почти уникальным регионом. Это была одна из многих территорий, раньше бывших северными провинциями Римской империи, куда вторжения варваров принесли сравнительно немного перемен. Здесь не были разрушены ни экономическая и социальная структура крупных земельных владений галло-римской аристократии, ни оставшиеся в поздней империи крупные городские центры. Вместо этого при Меровингах, как и при римлянах, вестготах и бургундах, старый порядок, не претерпев серьезных изменений, продолжал существовать и в начале VI века. Франки, как и их предшественники, позволили галло-римской аристократии сохранить свои поместья, могущество и привилегии. Они использовали эту аристократию, чтобы заполнить важные государственные и церковные должности. При Меровингах положение аристократии даже несколько улучшилось, в том смысле, что франки, имеющие более простую политическую систему, не имели ни возможностей, ни желания продолжать строгую регламентацию и тяжелое налогообложение, как при поздней империи. Такая политика могла дать больше свободы городам и поместьям,
Благосклонность франков, однако, не была главной причиной сохранения старого порядка в этой части Галлии. Скорее, все дело в том, что в эти годы возросли связи со средиземноморским миром. В IV веке и начале V века такие связи через порты Марсель, Арль и Нарбонна оставались сравнительно неважными. Правила, запрещавшие восточным купцам пересекать границы Западной империи, и пиратство вандалов свели средиземноморскую торговлю Галлии почти на нет. Стабильность, привнесенная на средиземноморский запад дипломатией Теодориха и упадком пиратства вандалов, положила начало переменам. Завоевание Юстинианом Италии, Северной Африки и Южной Испании – появление возрожденной средиземноморской Романии – также имело большое влияние. К 550 году некоторое количество восточных купцов – сирийцев, евреев и греков, начали обосновываться в Галлии, принеся с собой свои товары. Их присутствие в Галлии в этом веке могло быть вызвано отчасти тем, что Италия, страдавшая от разрухи, вызванной войнами Юстиниана и вторжением ломбардов, являлась, по крайней мере временно, менее привлекательной для коммерческих предприятий. Труды Веркаутерена, Пиренна, Брейе и Лампрехта подчеркивают важность для Галлии этой торговли с Востоком. Об этом же пишет Григорий Турский. Все это означает, что в конце VI века владения Меровингов в Галлии были намного теснее связаны с экономической и культурной жизнью Средиземноморья, чем, скажем, в 400 году.
Монеты тех лет это подтверждают. В 395 году чеканка золота была переведена из Трира в Милан, и в середине V века римский император высказывался о плохом качестве галльских solidi. В долине Роны появились бронзовые minimissimi, которые всегда являлись признаком местничества и экономического упадка. Зато в 550 году мы снова видим изобилие золотых монет, чеканенных в форме solidi по образу византийских numismata. Таких solidi было много на Средиземноморье, а в других местах предпочитали менее ценные золотые монеты triens. Григорий Великий мог жаловаться на качество галльских монет, но экономическая ситуация после 450 года, определенно, существенно улучшилась. В этой части Галлии повсеместно на монетных дворах чеканились золотые монеты [56] , поскольку денежные выплаты Византии, экспедиции в вестготскую Испанию и возобновившаяся средиземноморская торговля привлекли сюда золотые потоки. И это золото привело восточных купцов, которые обменивали свои специи, шелка, вино, оливковое масло и другие восточные товары на галльскую кожу, металлы, древесину, зерно и рабов. Их присутствие не только в Бордо, Ажене, Нарбонне, Арле и Марселе, но также на севере – в Туре, Париже, Орлеане, Ведене и Трире – показывает, что экономическое возрождение при Меровингах было реальным и повсеместным.
56
После 600 г. золотые монеты Галлии чеканились не на монетных дворах с государственным контролем, но в городах, резиденциях епископов, монастырях и даже на виллах. Возможно, тому причиной слабость государства Меровингов. Однако заметим, что абсолютно то же самое произошло в Галисии, где число мест, где чеканили монеты, в конце VI в. и в начале VII в. сильно увеличилось.
Если еще и остается какое-то сомнение в том, что Галлия в середине VI века была больше связана со Средиземноморьем, чем с северными морями, их ликвидирует информация Григория Турского. В своих трудах он упоминает о 45 civitates в Галлии Меровингов, большинство из которых он также идентифицирует как urbes, или населенные центры, и все они были римского происхождения. Большая их часть располагалась в южных или западных регионах Галлии, в первую очередь в долинах Луары, Гаронны и Роны. Из 45 городов несколько располагалось на Атлантическом побережье, главным образом в Аквитании, где Бордо, Сент, Нант и Ванн уцелели, несмотря на вторжение бриттов и саксонское пиратство. Вдоль Английского канала только Авранш и Кутанс, что возле границы Бретани и Нормандии, а также Байё и Руан недалеко от Сены, присутствуют среди названных им. На северо-востоке он назвал только Турне, Верден, Мец и Трир, а в Рейнской области – Кёльн. Также он утверждал, что городские стены сохранились в Париже, Руане, Туре, Орлеане и Бордо.
Таким образом, Галлию в начале рассматриваемого периода притягивало Средиземноморье, что объясняет восточное влияние, отчетливо видное в стеклянных изделиях Меровингов и мраморах Аквитании. Решающим было влияние Египта и византийского Востока. Веркаутерен имел все основания утверждать, что Белгика Секунда в эти годы была примыкающей территорией к средиземноморскому Марселю. Деньги, торговля и культурное влияние шли к ней через долину Роны, которая вела на юг.
В дополнение к этим средиземноморским связям, однако, необходимо отметить, что в ранние годы Меровингов галльская экономическая жизнь постепенно двигалась по нарастающей. Такие города, как Бордо и Пуатье, пережившие период вторжений почти неповрежденными, начали расширяться. По крайней мере, нам известно о новых церквях, построенных за пределами старых римских стен. Строения были такими масштабными, что средневековые паломники на пути к Компостеле считали их работой могущественного Карла
Когда течение экономической жизни ускорилось, она начала достигать побережья Канала, Бельгии и Рейнской области, которые в течение целого века оставались практически мертвыми. Вскоре после 550 года появился Квентовик, и Амьен, расположенный южнее, начал оживать. Турне на Шельде тоже приобрел некоторую важность. На Маасе появилось несколько торговых поселений, каждое из которых располагалось в одном дне плавания от другого: в Юи, Динане, Льеже и Маастрихте. Последний заменил старый римский Тонгерен. На Мозеле к Мецу и Триру присоединился Марсаль-на-Мозеле. А на Рейне города Андернах, Майнц, Вормс и Кёльн стали достаточно значимыми, чтобы чеканить trientes. Возле устья Рейна в 600 году или около того начал обретать форму Дорштад. Появился и соседний Антверпен в устье Шельды. Эти порты стали результатом новой торговой деятельности, которая в конце VI века и в начале VII века активно двигалась на север вверх по рекам Канш, Маас, Мозель и Рейн. И даже это еще не все. Дальше на юг, между Сеной и Маасом, стремительно приобретали важность Камбре, Суассон, Шалон-сюр-Марн, Нойон, Аррас и Теруан. В VII веке в них начали чеканить монеты.
К этой новой экономической активности, результатом которой стало возрождение старых римских civitates и создание новых, присоединилась промышленная активность. В тех же регионах, где в IV веке империя имела свои самые важные промышленные мастерские, снова возник промышленный импульс. Одна из новых – или возрожденных – отраслей промышленности – изготовление стекла. Оно сконцентрировалось вокруг Трира и Арраса. Новые сирийские техники и использование углекислого натра из средиземноморского региона привели к началу изготовления стекла, но совсем не такого, как в римские времена. Другая отрасль промышленности – выплавка железа и производство изделий из металла. Здесь тоже использовалась новая техника – система контурной сварки и инкрустации лезвий мечей, неизвестная римлянам. В результате получались такие отличные мечи, что слава о них достигла даже Центральной Азии. Такие мечи – их называли франкскими – были лучше всех, изготовленных на Западе. Среди других техник можно выделить производство инкрустированных пряжек и украшений, копируя стили и декоративные элементы Германии, Англии и даже Скандинавии.
Салин обнаружил четыре разных региона, в которых производились оружие и изделия из металла в этой части Галлии при Меровингах. Он основал свою классификацию на стилях украшений. Первый – верхняя Рона – Швейцария. Второй – регион Мааса. Третий – вдоль Мозеля. И четвертый – возле Парижа в регионе Сена – Марна. Он датирует начало производства концом VI века и считает, что все четыре региона в VII веке процветали. Район Парижа развился последним. Салин также отмечает, что эти регионы совпадают с теми, где обработка металла велась еще при поздней империи – согласно Notitia Dignitatum. Стили и техники обработки железа и других металлов изменились, но география промышленности осталась такой же, как и в случае с производством стекла. Функционировало ли еще в Аррасе важное производство шерсти, или оно возродилось в те годы? Этого мы не знаем. Но представляется вероятным, что ткани производились в районе Турне, где также добывали и экспортировали камень.
Хотя Северо-Восточная Галлия в те годы быстро развивалась как промышленный регион, как и в римский период, нельзя исключить, что промышленная жизнь проникла и в Западную Галлию. Производство железа в долине Луары – вокруг Невера, важное в V веке, судя по всему, осталось таковым в конце VI и в VII веке. А названия населенных пунктов – к примеру, Ла-Ферье на нижней Луаре, подтверждают преемственность. Добыча и обработка мрамора процветали вокруг Бордо и Пуатье. Эта промышленность была связана техникой и технологией с Ближним Востоком. Пережило ли производство тканей в Сентоне период вторжений или нет, точно сказать невозможно. Но соль продолжала производиться здесь и в Нуармутье, как и на Рейн и Мозеле. Если верить традиции IX века, серебряные рудники Мелле снова работали в 635 году, когда король Дагоберт подарил большое количество свинца церкви Сен-Дени. Поскольку было известно, что святой Элигий покрыл крышу своей церкви Святого Павла в Париже свинцом примерно в это время, данная традиция, по-видимому, основана на фактах.
Когда торговля и промышленность расширили сферу деятельности в Галлии Меровингов, они стимулировали новое использование рек, которые вели к Атлантике. По Рейну, Мозелю, Маасу, Сене, Луаре и Гаронне начали перевозить грузы между новыми портами, оживив старые римские городские центры на берегах. В этот период больше грузов перевозилось по рекам, чем по еще уцелевшим римским дорогам, хотя tractoria – почтовая система поздней империи – уцелела. Делая акцент на речные перевозки, этот период знаменует разрыв с римским прошлым. В поздней империи, к примеру, не Маас, а дорога Бавария – Кёльн являлась самой важной артерией. Вдоль этой дороги стояли виллы и главный римский город региона Тонгерен. Последний располагался на некотором расстоянии от реки. В VII веке Тонгерен оказался покинутым, и новый порт, Маастрихт, появился на Маасе. Все другие поселения времен Меровингов тоже располагались на реках, а не на старых римских дорогах региона. Если бы такая ситуация сложилась только в Арденнах, мы бы могли посчитать это случайностью, но то же самое повторилось в среднем течении Луары. Здесь вокруг Тура мы находим такой же переход от вилл, расположенных вдоль дорог римских времен, к поселениям вдоль рек. Очевидно, к VII веку именно реки, а не дороги диктовали правила экономической жизни Северной Галлии Меровингов.