Северные огни
Шрифт:
— С чего вы взяли? — удивился доктор. — В небе ни облачка, и взяться им неоткуда. В здешних местах климат в это время года по большей части сухой и холодный. Вы же сами засвидетельствовали, что нездоровые береговые туманы сюда не проникают. Не считая легкого морозца, денек сегодня на диво погожий; да и вся неделя выдалась ясная, если верить трактирщику.
Мистер Хиллтоп пожал плечами и уставился в землю. Как вам угодно, казалось, говорил он, хотя облечь свой ответ в слова молодой человек так и не удосужился.
— Послушайте, — не отступался доктор, великолепный в своем пижонском пальто и вишневом жилете; любимая трубка, путешествующая
— Те, кого вы упомянули, давным-давно ушли в небытие, сами понимаете, — ответствовал мистер Хиллтоп с улыбкой, глядя из-под полуопущенных век на гравий у себя под ногами. — Что до вашего выдающегося ученого, профессора античной филологии… боюсь, что с ним я и вовсе не знаком.
— Да-да, вы правы, почти все они умерли и унесли свои познания с собою в могилу. Ах, милый старый Антробус! Я ведь в том колледже, можно сказать, воспитан! Там прошла моя беспечная юность, мистер Хиллтоп! Тогда нам казалось, будто нет в мире ничего такого, что неподвластно научному познанию и расшифровке, стоит лишь посвятить себя проблеме целиком и полностью. Живо, словно наяву, вспоминаю я наши вечерние посиделки, и как мы взахлеб беседовали с остроумцами из самых разных уголков земли!… Кстати, не сочтите вопрос за дерзость, но сами-то вы откуда, мистер Хиллтоп? Вы ведь так и не сказали, из каких краев приехали.
— Из других мест, — сдержанно ответствовал мистер Хиллтоп.
— Это как раз понятно, хотя и довольно расплывчато. Более того, ясно, что вы не стремитесь об этом сообщать.
— Да я то здесь, то там, — пояснил мистер Хиллтоп, тем самым существенно сужая область поиска. — Скажем так: я много путешествовал, на время обосновался в Солтхеде, а сейчас я на отдыхе. Что за жизнь без отдыха, в конце-то концов?
— На отдыхе? В одиночестве?
— Именно, — подтвердил Джек Хиллтоп, чуть откидывая голову и пощипывая усы большим пальцем и указательным. — К сожалению, так оно и есть. Я, сэр, держусь особняком, хотя одиночество это вынужденное. Судьба меня, понимаете ли, изрядно потрепала.
Доктор в последний раз окинул пассажира империала задумчивым взглядом; непроницаемое лицо мистера Хиллтопа хранило выражение полного равнодушия. Оба явно не знали, что тут можно добавить и как себя вести. Оно и к лучшему, поскольку в эту самую минуту со двора донесся зов, и двое джентльменов, а вместе с ними и мисс Мона поспешили занять свои места в дилижансе, каковой вскорости и отбыл.
Ближе к вечеру почтовый дилижанс вкатился в живописную деревушку под названием Пиз-Поттидж, прогрохотал по старинной, мощенной булыжником улочке, мимо сложенных из камня магазинчиков, глядящих на зеленую лужайку, и остановился перед гостеприимным трактиром под названием «Конь в яблоках». Профессор и его
— Эгей, профессор Тиггз! Вот и вы наконец! Добро пожаловать, сэр!
— Да это же Гарри! — воскликнул профессор.
Всадник проворно спрыгнул на землю и подбежал к бывшему своему наставнику, спеша пожать ему руку — тепло и крепко, с поистине юношеской энергией. Не прошло и нескольких минут, как обоим университетским мужам уже казалось, что они не расставались ни на день.
— Как поживаете, сэр, как поживаете? До чего славно снова с вами увидеться!
— А вы отлично выглядите, друг мой Гарри. Похоже, сельская жизнь пошла вам на пользу.
— А вы, мой любезный сэр, вы ни на йоту не изменились со времен нашей последней встречи в Суинфорде!
Молодой мистер Банистер выглядел весьма эффектно: в элегантной темной куртке для верховой езды, в полосатом канареечно-желтом жилете, небесно-голубом шейном платке и кожаных бриджах, заправленных в бурые сапоги с отворотами. Высокий, худощавый, атлетического сложения, двигался он легко и пружинисто, так, что любо было смотреть; прибавьте к этому широкий умный лоб; большие глаза, очень яркие и живые; правильный подбородок с ямочкой и короткую стрижку на деревенский манер. Что до характера, мистер Гарри Банистер отличался великодушием, открытостью и сердечностью, а держался свободно и непринужденно, весело и естественно. Было у него и немало других достоинств, в придачу к уже упомянутым.
Сопровождал его, как только теперь заметили путешественники, слуга в костюме лесничего или сторожа при усадьбе — пожилой человек с очень добрым лицом, гигантскими бакенбардами, что сходились под подбородком, и глубоко посаженными серьезными глазами. Весь его облик излучал спокойную уверенность — так выглядят люди, много времени проводящие наедине с природой.
— Доктор Дэмп! — воскликнул Гарри удивленно, обмениваясь приветствиями с высокоученым эскулапом. — Давненько мы с вами не виделись, что и говорить! Неужто вы оставили практику, чтобы сопровождать моего наставника и учителя в поездке? Превосходно, просто превосходно! Добро пожаловать, сэр, добро пожаловать!
Доктор с улыбкой обернулся к своему академическому другу, словно говоря: «Ну, Тайтус? Никаких проблем!»
— А это, — промолвил профессор, игнорируя приятеля, — мой молодой секретарь, мистер Остин Киббл, содействующий мне в моих изысканиях. Я взял на себя смелость попросить его присоединиться к нам.
— И вам добро пожаловать, мистер Киббл! — закричал исполненный энтузиазма Гарри, пожимая руку мистера Киббла с таким жаром, что очки секретаря запрыгали и затряслись на манер детской погремушки. — Что, приглядываете за моим стариком-наставником, э?
— Кроме того, доктор, насколько мне известно, желает в этой связи кое-что вам сообщить, — проговорил профессор, искусно передавая слово коллеге-медику.
Вот так доктор Дэмп, вспомнив об обещании «все объяснить мистеру Банистеру», данном еще на Пятничной улице, вдруг оказался в центре внимания.
— Да, хм… ну… собственно говоря, все очень просто. Позвольте мне представить вам наших спутниц, — начал он. — Мисс Мона Джекc… и, конечно же, ее сестра, мисс Нина Джекc.
Живые и яркие глаза мистера Банистера засияли еще более ярко и живо, по мере того как на него обрушивался сюрприз за сюрпризом.