Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…
Шрифт:
Вплоть до Великой Отечественной войны Колония Гражданка сохраняла свой национальный колорит, хотя прежняя немецкая идиллия на Гражданке исчезла, еще с началом Первой мировой войны. Когда на питерских немцев стали коситься, как на соплеменников «злейших врагов России». Затем – первое послереволюционное раскулачивание. Тем не менее, упоминание о любопытном образе Колонии Гражданка, «до наших дней сохранившей свой язык, обычаи и несколько замкнутый образ жизни», можно найти в путеводителе по Ленинграду даже 1940 года.
Лишь несколько дорог в Гражданке в 1920–1930-е годы были замощены булыжником, однако остальные улицы
Мощеные дороги поддерживались в хорошем состоянии, поскольку через Гражданку с раннего утра происходило оживленное движение караванов груженых телег. Вдоль главного тракта находилось немало чайных, различаемых по именам владельцев: в Русской Гражданке – чайные Смолина и Тарасова, в Колонии Гражданка – чайные Титова, Солнцева и Большакова. В кузнице немца Юга можно было подковать лошадей.
По воспоминаниям старожилов, немецкие жители Колонии Гражданка отличались музыкальностью. Пианино имелось почти в каждом доме. У колонистов существовали три оркестра – для юношеского, среднего и старшего возрастов. Одной из традиций немецких колонистов Гражданки являлось ежегодное празднование Дня урожая. В этот день местные жители собирались в разукрашенном иллюминацией «Молотильном доме» на Мирской дороге. (По данным «Топонимической энциклопедии», эта улица сохранялась до конца 1950-х годов, она проходила от Гражданского проспекта в направлении нынешней улицы Бутлерова, а название ее связано с тем, что здесь устраивались сходы сельской общины – «мира»).
Немецкие колонисты на празднике в честь 100-летия Колонии Гражданка, 1927 год (из семейного архива В.Я. Бауэр)
Уникальные сведения о жизни немецких жителей Гражданки в 1920–1930-х годах содержатся в воспоминаниях бывшей колонистки Валентины Яковлевны Бауэр, родившейся в Гражданке 9 августа 1920 года.
«Между собой колонисты говорили больше по-русски, – вспоминает Валентина Бауэр. – Всего в Колонии было 35 домов немцев. Когда построили наш дом, то есть дом родителей отца, я не знаю. Его адрес: «Колония Гражданка, дом № 31», он стоял наискосок от немецкой церкви. Детей у колонистов было помногу. Бабушка полдома отдала моему папе, а другую половину – его брату с семьей. Остальным сыновьям строили дома, когда они женились. Младшему брату отца Федору бабушка купила земельный участок у Петра Лаврова на Лавровой улице, дом № 15.
В нашей половине дома были две комнаты, кухня, коридор, веранда, такая же планировка и на втором этаже. Комнаты оклеены обоями, кухня покрашена масляной краской. Веранда остеклена, перед ней сад. В саду деревья и цветы. Дорожки пололи и засыпали песком. За домом конюшня из бревен, дальше навес для телег, погреб и огород. Его держали в порядке, всегда показывали гостям. На огороде сажали овощи для себя и для скота, молоко продавали, а масло и сметану покупали в магазинах».
Соседи колонистов подтверждают, что в 1930-х годах немцы на Гражданке совершенно обрусели, их дети учились в одних школах со всем
Впрочем, вернемся к воспоминаниям колонистки Валентины Яковлевны Бауэр. «Предки мои занимались сельским хозяйством, – рассказывает она. – До революции держали лошадей, коров, свиней. Отец рассказывал, что трамвайную линию проводила какая-то норвежская компания, а наши колонисты поставляли своих лошадей, подвозили грунт и другие грузы. Лошади были ломовые, телеги на резиновых колесах. В 1930-е годы все лошади и инвентарь объединили в организацию „Выборгский транспортник“, находившуюся в помещении „пожарки“ (пожарной части).
У моей мамы, которая родилась за Пискаревским лесом, где стояло несколько домов немецких колонистов, тоже было много братьев и сестер. Ее отец рано умер, командовала всеми бабушка. Мама вставала раньше всех нас, трудилась по дому. Везде – чистота и порядок. Жили без излишеств, но в праздники было все. В гости приходили родственники и хорошие знакомые, часто приходила бабушка. Папа ее очень уважал. Каждое воскресенье мама готовила особенный обед. Национальное блюдо – немецкая домашняя лапша. Ее делали на яйцах, тонко раскатывали и резали мелко, как ниточки.
В праздники подавалось праздничное угощение, выпивали, но драк и скандалов не помню. Молодежь танцевала под граммофон, мужчины играли в карты – преферанс. Немки любили украшения – кольца, браслеты…»
В августе 1927 года в Колонии Гражданка произошло редкое и очень значимое событие: отмечалось столетие немецкого поселения. Немецкая лютеранская кирха не осталась в стороне от праздника. «Через дорогу протянули плакат, – вспоминает Валентина Бауэр. – Было очень много гостей из других немецких колоний. В каждом доме жили гости. Праздник проходил в убранном и разукрашенном сарае. Играл оркестр, гости пили какао. Всех фотографировали».
…Очень трогательные воспоминания связаны у Валентины Бауэр с последней в истории Гражданки церемонией конфирмации в лютеранской кирхе, происходившей незадолго до 1935 года. «Кирха была двухэтажная, деревянная, небольшая, – рассказывает она. – В небольшом тамбуре висела блестящая кружка, в нее прихожане бросали деньги. Посредине проход с ковровой дорожкой, по краям скамейки со спинками, на полочку люди клали молитвенник-песенник. Орган находился на втором этаже. Пастор читал проповедь по-немецки, встав на возвышение рядом с алтарем.
Последний пастор был молодой и красивый. Недели две ходили мы вечерами в кирху, понимали мы плохо, одна девушка с Поволжья хорошо понимала язык, потом нам пересказывала. Накануне конфирмации мы в темных платьях ходили отвечать хором на вопросы пастора, разукрашивать кирху цветами и ветками зелени, а утром церковь была полным полна народа. Нас, в нарядных белых платьях, построили в тамбуре, впереди пастор с Библией. Открылись двери, грянул орган… Все люди встали… Вот уже прошло семьдесят лет, а я, как вспомню, плачу. Пастор провел утреню, причастил нас, а потом родичи с букетами цветов поздравляли нас. С гостями мы все пошли домой, в нашем саду фотографировались. Скоро кирха перестала действовать, в ней сделали общежитие».