Северный богатырь. Живой мертвец(Романы)

Зарин Андрей Ефимович

— Вот я и дома! — радостно сказал Семен Павлович, оглядываясь по сторонам.

— Здравствуй, наш батюшка-барин, Семен Павлович! — кричали дворовые.

Навстречу ему вышел заседатель.

— Я уж оторву вас от молодой жены, — сказал он после поздравления, — пойдемте-ка со мною.

Брыков оставил Машу и тревожно последовал

за заседателем. Через минуту он очутился подле брата. Тот лежал навзничь с одним закрытым глазом, с искаженным лицом и, видимо, что-то хотел сказать брату. Его здоровая рука металась, он что-то мычал и моргал глазом.

— Сейчас за лекарем! — распорядился Брыков и потом, обратившись к больному, — сказал ему: — Брат, я тебе все простил и не брошу тебя без призора! — Брыков кивнул ему и пошел из комнаты. — Я хотел бы освободить и того приказного, — сказал он исправнику, — ведь все гадости он из корысти делал!

— Ваша воля! — ответил исправник.

Они вошли в огромную столовую; с хор грянула музыка, и начался свадебный пир.

— Смотри, как хорошо устроилось, — кричал Ермолин приятелю, — и церковь тебе приготовили, и музыку! Словно ждали! Говорил же я, что попирую на свадьбе! За ваше здоровье! Ура!

XXXV

Эпилог

Прошло немного времени, и все вошло в обычную колею. Брыков поселился в своей усадьбе и лишь изредка навещал Москву. Маша была подле него, и все происшедшее в течение прошлого года казалось им тяжелым сном. Впрочем, «что прошло, то стало мило», и они иногда вспоминали эпизоды своего тяжелого прошлого. Да и не могли забыть его окончательно, потому что во флигеле, где раньше поселился Федулов с Машей, жил теперь разбитый параличом Дмитрий, постоянно напоминая им о прошлом. Но они любили это прошлое, потому что страдания крепче связывают людей.

Напоминал о нем и старик Федулов. С наивной простотой думая, что обманывает и дочь, и зятя, он часто рассказывал, как оберегал Машу от Дмитрия, как

противился их браку и как хотел скрыть куда-нибудь свою дочь. Брыков тогда с улыбкой переглядывался с Машей и говорил старику:

— Спасибо, спасибо вам! Без вас мы пропали бы!

— Я к нему нарочито подлаживался и смирял его, — врал старик и хихикал.

По рассказам Брыкова Маша познакомилась с Башиловым и Виолой и даже написала ей в первые дни письмо, в котором горячо благодарила ее и звала к себе.

«Для Вас, — написала она, — у нас всегда готовы и помещение, и прибор за столом».

И однажды она получила от Виолы ответ. Он был проникнут нежностью и деликатностью и в то же время был очень грустен.

«Вы поразили меня письмом Вашим, — написала прелестница. — Что я и что Вы? А Вы не побрезговали мною, и за то Бог наградит Вас. Я горю в веселье и шуме и не мне жить в сельской тишине, но, когда я устану и друзья от меня отвернутся, я буду знать, что имею где преклонить беспутную голову».

Маша показала мужу письмо, и он вздохнул, прочитав его.

— Славная девушка! — сказал он. — Не помоги она мне, не приюти у себя — и мне пришлось бы уехать!..

Башилов тоже писал два раза. Один раз он просил у Брыкова денег, в другом — извещал о своих успехах. Несмотря на разгульную жизнь, он был исправным служакой, и государь отличил его перед прочими. Он получил чин майора и командовал батальоном.

Воронов бросил сиротский суд и, по протекции своего тестя, получил место частного пристава, чем очень гордился. С необыкновенным рвением он преследовал воров и уверял, что служит отечеству; при этом его курносое, красное лицо озарялось полицейским величием и чурбанообразный стан гордо выпрямлялся. Встречаясь случайно с Брыковым, он кланялся ему ниже пояса не то из чувства благодарности, не то из страха, зная его отношения с Лопухиной.