Северный гамбит
Шрифт:
Авиация делала что могла. Торпедоносцы Берегового Командования уже не доставали, но разведчики, В-17 и «Галифаксы» висели над немецкой эскадрой, пытались даже бомбить, но с большой высоты и горизонтального полета попасть в корабль на ходу было нельзя. И не было надежды на один удачный лаки-шот, как «Бисмарку» два с половиной года назад в этих же самых водах. Надо было задержать врага, нанести ему хотя бы повреждение, как собаки останавливают кабана, чтобы подоспевшие охотники нанесли решающий удар.
В море уже находилась эскадра, какую сумели спешно собрать в базах южной и юго-западной Англии.
Линейный крейсер «Ринаун» в сороковом году у берегов Норвегии сумел один обратить в бегство «Гнейзенау» и «Шарнхорст». В молодости это был хороший
Авианосец «Фьюриез» («Яростный») — тоже музейный экспонат, в хорошем смысле слова — был рожден на верфи не авианосцем, а линейным крейсером проекта «сверхРинаун», броня еще тоньше, скорость больше, и пушек всего четыре, зато восемнадцатидюймовки — такой калибр в то время имели торпеды. Но в исходном виде практически не служил, а сразу подвергался перестройке. Никто не знал, как должен выглядеть авианесущий корабль, всё делали наощупь. Четыре полных переделки, когда сносили орудийные башни, надстройки, трубы, зато делали ангар и полетную палубу. «Фьюриез» вместе с похожими на него «Корейджесом» и «Глориесом» заслужили в британском флоте кличку «плавучие гаражи» за характерный облик. Он уступал современным авианосцам, прежде всего в числе авиагруппы, сорок самолетов при водоизмещении двадцать семь тысяч тонн — это мало. В молодости он мог держать ход тридцать узлов, теперь же корпус и машины его были изношены еще больше, чем у «Ринауна», так что и двадцать шесть были бы для него хорошим результатом.
Ну, и легкие крейсера «Ливерпуль» и «Бирмингем» — не путать с американским «однофамильцем», потопленным у африканских берегов! А в общем, с ним схожие: десять тысяч тонн водоизмещения и дюжина шестидюймовок.
И всего два эсминца, «Пенн» и «Петард», но совсем новые, год как с верфи.
Эскадра? Сразу после выхода, корпус «Фьюриеза» стал трещать на встречной пятибалльной волне, авианосцу пришлось снизить ход до пятнадцати узлов. Эсминцам также было тяжело держать скорость, малые корабли гораздо более зависят от состояния моря, они остались с авианосцем, как и крейсер «Бирмингем», а «Ринаун» с «Ливерпулем» умчались вперед. Так что единого строя не было — два отдельных отряда.
И «Ринаун» нашел немцев вечером того же дня. «Гнейзенау» и «Зейдлиц» шли строем кильватера, линкор головным, курс 180, скорость 20 узлов. «Ринаун» повернул и пошел параллельным курсом, чуть обгоняя немцев — давая понять, что уйти на восток к своим базам им не удастся, он на пути. Но всё же проявляя разумную осторожность, пока не вступая в бой — хотя номинально он и «Гнейзенау» были равны по огневой мощи, пушки немцев были новее, мощнее, да и броня у англичанина явно уступала. Однако от британца и не требовалось победы — лишь не пропустить, продержаться пару раундов, пока не подойдет эскадра «Кинг Эдварда», которая уже спешила сюда полным ходом. Но всё же разница против более сильного противника — один раунд, два или три; потому «Ринаун» не торопился начать бой. К тому же волна утихала, шторм проходил севернее, погода должна была улучшиться — а значит, самолеты с «Фьюриеза» тоже вступят в игру. Сам «Фьюриез» был пока что на подходе, милях в пятидесяти к северо-востоку. «Ливерпуль» же держался в миле впереди флагмана и слева от него, на удалении от немецкой эскадры. «Гнейзенау» находился от «Ринауна» на дистанции в пятнадцать миль, по пеленгу 315. Видимость средняя, ухудшающаяся при дожде — однако британские радары уверенно вели цель, и проскочить за кормой во время плохой
И тут радар «Ливерпуля» выдал еще три засечки. Дистанция восемнадцать миль, с юго-востока, по пеленгу 135…
Десятью днями ранее. Германия, военно-морская база Киль
Описание подготовки корабля класса линкор или крейсер к дальнему походу вызовет ужас у любителей экзотических робинзонад — потому что один лишь перечень всех принимаемых на борт предметов займет половину книги. И боже упаси что-то упустить, потому что ценой может стать невыполнение боевой задачи и трибунал виновным. А в самом худшем случае — гибель корабля.
Залить несколько тысяч тонн жидкого топлива в сложную систему из множества цистерн, трубопроводов, насосов (и представьте, каково было еще недавно перетаскать те же тысячи тонн угля в мешках?). Боеприпасы, несколько сотен тонн, от снарядов и зарядов главного калибра до 20-миллиметровых патронов к зенитным автоматам. Провизия для двух тысяч здоровых мужчин, отнюдь не страдающих отсутствием аппетита. Вода питьевая, вода мытьевая, вода для котлов. ЗИП и инструмент, всё для возможного ремонта и исправления боевых повреждений, насколько это реально в море — сварочное оборудование, водолазное, переносные средства откачки воды и тушения пожаров, аварийный лес (попросту — доски и брусья для быстрой заделки пробоин), быстротвердеющий цемент для того же… и прочая, и прочая. А если учесть, что на военных кораблях кладовые для имущества размещены по остаточному принципу, то есть в пространстве, оставшемся свободным от оружия и машин, и расположены иногда очень неудобно… То вы поймете, какая головная боль всё принять и разместить, и чтобы еще обеспечить ко всему быстрый доступ.
Конечно, прежде всего это забота старшего помощника командира, или, как эта должность называется в немецком флоте, первого вахтенного офицера. Именно он отвечает за наличие на борту всех запасов, исправность техники, за всю «внутреннюю жизнь», чтобы доложить командиру: «Корабль к бою и походу готов». Но никто и ничто не снимает с командира окончательной ответственности, так что капитан цур зее Рудольф Петерс сбился с ног, контролируя всё — чтобы доложить в свою очередь адмиралу. Ну, а адмирал уже решал сейчас вопросы стратегии и тактики будущего похода — и был занят этим не один.
Это не было совещанием походного штаба с присутствием всех флагманских специалистов, адъютантов, секретарей, не были разложены карты на столе, никто не скрипел пером по бумаге, не шелестел страницами блокнота. Была насквозь неофициальная беседа двух лиц, пребывающих в чинах адмиралов кригсмарине (ну не прижилось между своими новое название «ваффенмарине»).
Адмирал Тиле, командующий Атлантическим флотом, который пропагандисты уже успели назвать Флотом Открытого океана, герой и легенда Рейха, рассматривал собеседника. И спрашивал себя, правильно ли он выбрал именно этого человека, чтобы поручиться перед самим рейхсфюрером. Но если рейхсфюрер, по слухам, точно так же поступил с «папой» Дёницем, то и ему, Августу Тиле, не возбраняется так подбирать надежных людей.
— Меня уже трудно чем-то удивить, герр Тиле. Четыре месяца в Моабите на положении подследственного, с регулярными допросами, иногда вежливыми, а иногда и нет. Всё чтобы узнать о заговорщицких планах и связях гросс-адмирала — о коих я, будучи его представителем в Ставке фюрера, не мог не знать. Так чем вам может быть полезен бывший адмирал-квартирмейстер ОКМ?
— Вы скромный человек, — усмехнулся Тиле, — еще вы планировали «Везерюбунг», Норвежскую операцию сорокового года, а затем были начальником штаба у Бема, командующего Норвежской эскадрой, то есть отлично знаете северный театр. Но самое главное, вы были на мостике «Адмирала Шеера» в том знаменитом рейде сорок первого года. Надеюсь, командирские умения вы не забыли, герр Кранке?