Северный крест

Альманах

И глядлъ М. на гору; въ снжное убранство одянная на вершинахъ своихъ, была она слпительно-блою, яко Солнце; прорзали верхи ея облаки темные, иные черные; и были т облаки – какъ надгробья: прежняго міра; и слышенъ былъ далекій громъ. – И казалося М., что нын, нын

уже началася брань межъ Добромъ и Зломъ, между горячо любимыми имъ Небесами и презрнною Землею. Чуялъ онъ сердцемъ дыханье надвигающагося; надвигающееся пылаетъ огнемъ, но огнь – огнь зорь: зорь новаго, небывалаго; но сіе новое, небывалое – кто знаетъ? – просверки, всполохи тамошняго. Но вскор ему думалось иное: «Едва ль она, сча, окончится, ибо всё по кругу незримому шло, идетъ и будетъ идти: и Время, и Судьба, злыя, крутятъ Колесо Бытія, и мрный его ходъ поглощаетъ всё – часъ за часомъ, день за днемъ, годъ за годомъ: безслдно годины ниспадаютъ въ рку забвенья, безслдно и мрно».

Мрно билися волны о брегъ, осіянный мрвшимъ Свтиломъ, пустынный, раскаленный, – да такъ, что аэры надъ нимъ словно метались въ огнедышащемъ удушь и мерцали подрагивая. М. подумалось, что Солнце, заливающее всё вокругъ, использовало море въ своихъ цляхъ, а Солнце – въ свою очередь – использовалось Нкимъ Безымяннымъ, отъ Коего всё, всё зависитъ, рабствуя непробудно, незакатно. Небеса, Свтило, ширь морская и брегъ – и ничего боле! – застилало очи, ихъ слпя: Вчность дольняя, и въ самомъ дл мрная отъ вка, взирала на М. Мрность прорзалъ суетливый, хаотическій летъ чаекъ и прочихъ птицъ прибрежныхъ, обогащая описанное словно измреньемъ новымъ.

Пыланье

аэровъ принуждало не стоять на мст и – пасть въ лоно моря, въ лазурную нгу водъ, въ вчно-колеблемую пустыню, казавшуюся междумiрьемъ…Ему подумалось тогда: «Море – загробное царство, и нтъ здсь мнимо-живыхъ; пнье его – словно шопотъ горней моей любви». И се – стремглавъ несся онъ въ низины, ведущія къ брегу морскому, и палъ онъ въ плоть морскую. И услышалъ онъ пснь немстную, далекую – какъ Солнце, но вмст съ тмъ и близкую, могущую быть исполненной лишь однимъ человкомъ. И душа его дышала пснью, и стала душа пснею. И возликовалъ М. въ сердц своемъ. Втры билися о многомощную его плоть, но, біясь объ нее, ее не проницали. М. возгласилъ:

– Я люблю васъ, втры, приходящіе изъ морей, люблю, когда вы нашептываете мн: «Ты – Иной». Благодаря вамъ я лишь ярче разгораюсь; мн подобаетъ свтить ярко, либо же не быть вовсе. Въ мигъ сей я не опасаюсь въ сердц своемъ разъяренной злости Судьбы, яри ея и когтей.

И, поднявшись вновь на гору, сквозь терніи – къ не казавшимъ еще себя звздамъ, всё дале и дале отъ рода людского, отъ шумовъ и суетъ, поднявши главу къ Солнцу, М. возгласилъ, глядя на разстилающіяся внизу пространства, словно бытующія подъ пятою его, словно поверженныя:

– Къ закату сего дня…Солнце на Запад зайдетъ, какъ и во всякій иной день, и се – заступитъ Нощь…И въ нощи пребываетъ міръ, покамстъ не узритъ Свтъ, имющій придти съ Востока. Азъ есмь тотъ свтъ…

Конец ознакомительного фрагмента.