Северный квартал

Ли Кристина

— Сказка? — он повернул ко мне голову, а я вздрогнула от настолько холодного, но с тем искреннего взгляда, что мне стало не по себе, — Значит ли, что для такой чудной девушки, без манер, без воспитания… и уж прости, такой неумёхи, любовь это сказка?

— А при чем тут мои умения?

— Ты даже суп сварить не можешь, чтобы кухню нам не поджечь и самой не пораниться, — Шин хохотнул, а я прикусила от досады губу и надулась.

— А что?! Если девушка не поварёшка, не умеет мыть пол или этот ваш татами, то всё! Её любить нельзя?

Он застыл, на лице

словно что-то мелькнуло, но мои слова попали точно в цель.

— Можно… — спокойно ответил, — Даже нужно.

Я вскинула в удивлении брови, ведь ждала вообще другого ответа.

— Ты меня запутал! — отмахнулась и хотела подняться, чтобы продолжить эту адову уборку, больше похожую на пытку, но только обернулась, как мне в спину ударился совершенно спокойный ответ:

— Нужно, потому что только любовь заставит всему этому научиться. Позволит перестать воспринимать это как попытки использовать. Научит делать это с улыбкой, даже получая удовольствие от обычной готовки супа из водорослей. Потому что это подарок на День Рождения.

— Суп? — я обернулась и округлила глаза.

В моем понимании подарки были всегда чем-то очень ценным, дорогим и материальным.

— Да, сайрен. Обычный суп."

С горькой улыбкой на моем лице, воспоминание развеялось, и я опустилась откинув фату. Потянула за одну из нитей и вздрогнула от звука, который почти забыла.

"Откуда в католическом храме бамбуковые бубенцы? Наверное, начались галлюцинации…"

Но охрана не дала мне потянуть снова, и посмотреть куда вела нить, потому что из машины за нами вышел Заремский. Мужчина поправил фрак и пройдясь по мне плотоядным взглядом пошел в сторону входа со стороны часовни.

— Нам пора, Мариш! Скоро начнется церемония, — мать потянула меня за руку, и я только сейчас осознала дикость этой ситуации.

У меня даже подруг не было, а их роль исполняли подруги моей матери, одетые в бордовые платья разного кроя.

— Она помнит, что делать-то надо? — Лена поправляла моё платье, а вторая дамочка в бордо, накинула мне на лицо часть фаты, и расправляла ее впереди.

— Мария, ты слышишь нас?

Но я не слышала, потому что до боли, почти до крови закусила губу. Пети в храме не было, и это заставило меня чуть ли не разрыдаться.

Зазвучала органная музыка, а отец встал рядом со мной и подставил мне локоть, ведя под венец к своему другу. Кому нормальному не расскажи, засмеёт тут же и у виска покрутит! Но это была моя реальность, которую я ощущала, как страшный кошмар до этих слов:

— Если у кого-то есть возражения против этого союза — скажите сейчас, или умолкните на веки…

— У меня есть возражения! — я резко обернула голову и нашла глазами Петра, который стоял в дверях храма в синем фраке, и совершенно не был похож на семнадцатилетнего мальчика.

— Что происходит, Пётр?! — отец поднялся с лавки, а гости начали шептаться всё громче.

— Знамо что батенька! У меня уже есть зять, и я даже привёз его с собой.

После этих слов за спиной Пети начали со скрипом открываться

двери, а я не верила в то что видела. Свет плавно проникал сквозь щель от открывающегося прохода, впуская фигуру мужчины в бордовом костюме.

Медленно мой взгляд поднимался с его ботинок, полз по брюкам, черной рубашке, которая оттеняла бронзовую кожу шеи и лица… И вот наконец я увидела его глаза. Это был мой Шин.

— Пастор, простите за это невежество и спасибо за службу, но на этом мы должны прекратить этот балаган. Эта женщина не может выйти замуж дважды! — Петя кивнул и учтиво поклонился ксёндзу, на что тот тут же свернул церемонию, опустив рясу.

— Что это значит, Петр?! Какого черта здесь твориться? И кто этот мужчина? — я лишь слышала что говорил папа, но смотрела неотрывно на Шина, который спокойно стоял за спиной моего брата и не сводил с меня глаз.

— Иди… ко… мне… — прошептали его губы, и я не посмела ослушаться, когда его правая рука лишь слегка поднялась в воздух, словно зовя меня, словно вынуждая одну часть красной нити, потянуться к своей другой половине.

Я сорвалась с места, откинув букет в сторону, и побежала по проходу к нему. Петя продолжал говорить с Заремским, а тот уже вызвал братков в храм. В уши ударились звуки гула, но всё что я слышала — это дыхание Шина в моих волосах, когда он прижал меня к себе, и откинув фату, зарылся всей пятерней в волосы.

— Живой… — выдохнула у его губ, но Шин сдержался и поцеловал с силой в волосы, продолжая сжимать в руках, будто в тисках.

— Пётр! Это бесполезный спор!

Я округлила глаза, а Шин нахмурился и завел меня за спину, хватая за руку и переплетая наши пальцы.

— Что происходит? — обратилась к нему, но ответил мне Петя на русском.

— Как это что? Как в том анекдоте сестричка: "Я умер и воскрес, но имя в паспорте сменили…" — брат подмигнул мне и Шину, а потом добавил:

— Я же обещал, что найду тебя. Но немного припозднился и нашел зятя… — он посмотрел на Шина с ног и до головы, а потом скривился, — … в немного… невменяемом состоянии. Так что то что он не покрошил здесь на "оливье" половину твоих гостей, только моя заслуга, Мариш.

— Шин? — я прижалась к мужчине сильнее, а он лишь опустил на меня взгляд, и тихо сказал:

— Помолчи пока.

Тем временем в боковые двери вошел Одинцов старший, а я чуть дух не испустила, заметив за его спиной Рэя и Бонни с Сином.

— Пора прекращать этот спектакль, — строго сказал мужчина, а парни тут же встали за нашими спинами.

— Одинцов!!! — отец заорал так, что его крик отбился от колокольни храма и ухнул прямо вниз.

— Ой, заткнись, а? Ты достал, Радомир! Сколько раз я должен тебе повторить, что мне твои бабки на… Прости Господи! — мужчина перекрестился, посмотрев на лик святых справа на стене, и продолжил, — Короче, не нужны мне твои деньги, а вот твоему партнеру удалось тебя так облапошить, что еще месяц, и ты бы по миру пошел, не начни я расследование с антикоррупционным отделом! Дурак ты, Радомир! Идиот, да простит мне Господь!