Северный пес

Крушина Светлана Викторовна

Он перемахнул через алтарь и подошел к портьере сбоку от барельефа. За ней — он знал это — скрывался проход во внутренние помещения.

— Не сметь! — повелительно крикнул священник. — Ни шагу больше!

Понимая, что нарывается на неприятности, Грэм отдернул портьеру. В ту же секунду парень тонко переливисто свистнул; Грэм, вздрогнув от неожиданности, выхватил из ножен меч. Кажется, начиналось веселье. Он ничуть не сомневался, что свистом этим священник зовет подмогу. Выставив перед собой меч, он нырнул за портьеру, пока никто не появился. И тут же на него выскочили четверо молодых парней, все при оружии, и

с очень решительными выражениями на лицах. Грэм отступил к стене, так, чтобы спина его не оставалась открытой. Драться он не хотел, но уверенности, что дело обойдется одним лишь разговором, не было.

— Брось оружие! — крикнул один из парней, русоволосый крепыш. — И отвечай, что тебе нужно в доме Фекса, на священной земле!

Ну надо же, как заговорили. Священная земля, значит. Раньше таких песен не было. Грэм быстро пробежал глазами по лицам четверых противников и присоединившегося к ним священника. Ничего хорошего он не увидел, только намерение развалить незваного гостя на два куска, а если посчастливится — то и больше.

— Я пришел с миром, — быстро сказал он, не убирая, тем не менее, меч. — Мне нужна помощь Фекса.

— Помощь Фекса не для таких, как ты, — отозвался второй парень, постарше, с каштановыми волосами и в ярком красном кафтане. — Ты не имеешь права здесь находиться, чужеземец, а Фекс не любит, когда нарушают его запреты. Тебе придется умереть.

— Ну попробуйте убить меня, посмотрим, что у вас получится, — скривился Грэм. Надо же, еще молоко на губах не обсохло, а туда же — угрожать. Он шевельнул меч так, чтобы кончик его выписал в воздухе сложную кривую. — Лучше давайте решим дело миром.

Парни переглянулись, потом священник качнул головой.

— Нет. Пришельцам — смерть.

— В любом случае, это решать не вам, а вашему старшему! — окончательно разозлился Грэм. Похоже, в этом храме царила полная анархия. — Вот и ведите меня к нему. Иначе вам придется хорошенько потрудиться, чтобы выполнить наказ своего любимого Фекса.

Они снова обменялись взглядами… и не только. Грэм заметил быстрое шевеление пальцев — они переговаривались на жестовом языке, принимая его за чужака. Он усмехнулся про себя, но ничем не выдал того, что прекрасно понимает их.

Заговорил парень в красном камзоле, сообщая то, что Грэм и так уже прочитал по пальцам:

— Хорошо, ты попадешь к старшему, и он будет решать, как поступить с тобой, чужеземец. Но будет это только после того, как ты сложишь оружие, и мы свяжем тебе руки и завяжем глаза.

Грэм скрипнул зубами, понимая, что выхода у него нет. В храме десятки вооруженных людей, и на рожон лезть бессмысленно — убьют сразу. Но и являться к гильдмастеру в путах и с завязанными глазами ему не улыбалось. Впрочем, он с самого начала понимал, что с распростертыми объятиями его не встретят.

И отступать теперь тоже было поздно — его просто не выпустят живым.

— Хорошо, — сказал он, отбросил в сторону меч, тут же подхваченный священником, и поднял руки, демонстрируя пустые ладони. — Я согласен.

— Лицом к стене, — скомандовал парень в красном. — И держи руки так, чтобы я их видел. Оружие еще есть?

— Нет, — ответил Грэм, разворачиваясь. Не иначе, как я сошел с ума, подумал он, раз позволяю так с собой обращаться. И все это — ради чего?!

Ему не поверили, быстро и очень профессионально обыскали.

Грэм, стиснув зубы, ждал. Убедившись, что оружия и в самом деле нет, ему велели опустить руки, после чего их крепко, но без излишней жестокости связали за спиной. После этого на глаза ему наложили повязку из темной, очень плотной ткани, и крепко затянули узел на затылке.

— Пошли, — услышал он голос краснокафтанного парня, и его повели, придерживая с двух сторон за локти.

Шли довольно долго, по ощущениям — все время спускаясь вниз и часто поворачивая. Иногда его конвойные обменивались короткими фразами на лигийском языке между собой, иногда явно с кем-то встречным. Грэм не знал языка и почти ничего не понимал, только слышал, что часто поминают имя Фекса.

Остановились. Грэм ничего не видел сквозь плотную повязку, которую с него не спешили снимать, но, ориентируясь на слух, заключил, что привели его в довольно просторное помещение, заставленное мебелью; возможно, по стенам стояли сундуки. Послышался голос, принадлежавший очень пожилому человеку, он задал какой-то вопрос. Ему ответили, одновременно пихнув Грэма в спину, чтобы он опустился на колени. Грэм проигнорировал это молчаливое требование. Вообще-то, перед гильдмастером полагалось опускаться на одно колено, приветствуя, но он решил, что как отступник, может пренебречь этим. С другой стороны, если он хотел получить от сумеречных братьев помощь, стоило вести себя повежливее… додумать он не успел — его схватили за локти и силой швырнули на пол. После чего две сильных руки легли на плечи, удерживая его в таком положении, коленопреклоненным.

Послышались неверные, старческие шаги. Кто-то подошел к Грэму и остановился прямо перед ним. Он, хотя ничего и не видел, поднял голову туда, где, предположительно, должно было находиться лицо человека.

— Приветствую тебя, мастер, в доме Фекса, — произнес он фразу, с которой, вообще говоря, следовало начинать длинное ритуальное приветствие на языке жестов.

— Однако, — после короткой паузы сказал старческий голос. — Для чужака ты, кажется, слишком много знаешь. Кто ты такой?

— Мое имя Грэм Соло, мастер. Возможно, кольцо, которое лежит в кошеле на моем поясе, скажет больше, чем имя.

Он почувствовал, как дернули его за пояс, снимая кошель. Послышался глухой звон. Потом последовала пауза. Он ждал.

— Отступник, — произнес, наконец, старик с непонятной интонацией. — Снимите с него повязку, но не развязывайте руки. Этот человек опасен.

В глаза Грэма ударил свет. Он увидел комнату с низким потолком, но довольно обширную; освещало ее множество свечей в канделябрах, расставленных вдоль стен вперемежку с массивными, окованными железом, сундуками. У дальней стены стоял стол, заваленный толстенными талмудами, и несколько этажерок.

Человек, стоявший перед Грэмом, был действительно очень стар. Его иссушенную, почти как у мумии, плоть укутывала темно-серая хламида, лицо, изрезанное глубокими морщинами, наполовину скрывал капюшон. Глаз не было видно в тени под ним, но Грэм чувствовал их внимательный, пристальный взгляд.

— Я слышал о тебе, Грэм Соло, — проговорил старик негромко. — Правда, давно это было. Ты знаешь, что полагается за отречение от Фекса?

— Знаю, — не опустил голову Грэм.

— И тем не менее, ты здесь. Зачем? Ты пришел просить милости?