Северный танец

П. Лика

Талхан

– Ну, и где она? – спросил я, когда Галя вошла в столовую.

– Талхан Алиханович, наша девочка отказалась от обеда.

– А причину ваша девочка не озвучила?

– Не сказала, – пожала плечами Галя.

– Иди и передай, чтобы пришла. Ты меня поняла? – тяжелым взглядом посмотрел на работницу.

– Конечно, как же не понять, – она заторопилась из столовой, зная мой нрав и бубня себе под нос. – Ой, девка-девка…

С хмурым настроением убрал крышку, открыв свое блюдо. «Хрен поймешь этих женщин», – думал я, набирая

наваристый бульон ложкой. «Лапаешь – обижается, пытался пошутить – то же самое… Что тебе надо, Снегурка, я не дамский угодник», – размышляя, уничтожил весь «болгарский гуляш». Отставив в сторону, потянулся за вторым блюдом, поставил перед собой, как раз в тот момент, когда с гордо поднятой головой вошла Снегурка, ее руки были в карманах розового халатика. С синяками под глазами она похожа на боксера, который только что провел поединок. Повернувшись ко мне лицом, хотела открыть свой рот. Не успела. Перебив ее, сказал, окинув ее ноги до коленок, пристальным взглядом:

– Сядь за стол, обед стынет.

– Я не голодна.

– Марина… не испытывай мое терпение… Сядь.

Она опустила свой взгляд и, не вынимая рук из карманов, присела за стол. Облокотилась на спинку стула. Но даже так читается ее напряжение.

– Лоб болит?

– Нет.

– Хорошо. Что за капризы? – приступив ко второму блюду, поинтересовался я.

– Никаких капризов, просто я не голодная. Могу я быть не голодной?

– Нет. Не можешь, – поглощая омара в сырном соусе, безапелляционно ответил. – Поэтому давай, открывай блюдо и приступай.

Она неглупая и понимает, что в этом случае не стоит спорить со мной.

– Угу, – пережевывая, одобрительно кивнул. – Умница. Это болгарский гуляш, очень вкусный. Попробуй, думаю, ты такой не ела.

– Хм… – помешивая ложкой бульон, хмыкнула с сарказмом.

– Ну…

– Что «ну»? – передразнила она меня.

Я на грани, но сдерживаюсь… пока.

– Продолжай… я же чувствую, как тебя распирает.

– Да… распирает… может я и не ела этот ваш «болгарский гуляш» и… и всяких там омаров в какой-то жиже…

– Это сырный соус.

– Да все равно, со стороны это просто жижа!

– Так-так… не отвлекайся, продолжай.

– Не буду. Я все сказала, – понизила она тон.

– Хоть ты и не договорила, я понял, что ты пыталась изначально донести. Прекрати играть с едой и ешь. Я люблю вкусно покушать, в этом нет ничего плохого, могу себе это позволить. А раз ты сидишь за моим столом, ешь то, что стоит на столе, и не выделывайся.

– А я и не выделываюсь.

– Да… а что же ты делаешь? Готова выдвинуть нелепые обвинения, и прячешься от самой себя за ними. Комфортно тебе так?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Все ты понимаешь. Почему не пришла на обед? Молчишь… Мы оба знаем почему, да, Марина? – ее щечки стали розоветь… – Ешь.

Прислушавшись ко мне, придвинулась к тарелке и стала маленькими порциями кушать.

Странная девочка… Мясо пощипала, немного бульона – наелась она. Ко второму так и не притронулась. На мой вопросительный взгляд ответила так:

– Если съем, место для кофе не останется.

– Ладно… – улыбнулся я, немного расслабившись.

Галя занесла на подносе кофе с маленькой, плетеной корзинкой,

в которой горочкой были уложены миниатюрные пирожки, буквально на два укуса. Это не бабушкины пирожки, один из которых размером с ладонь.

– Пирожки с вишней, горячие, только из духовки, – улыбаясь, презентовала нам Галя, скорее даже Снегурке. Нравится ей девчонка… Да… и вот мне она тоже нравится.

– Спасибо… – немного заторможено ответила она, глядя на них.

Галя разложила все на столе. Собрала использованную посуду и удалилась, оставив нас одних.

– Снегурка, как ты любишь, пирожок с вишенкой, ешь.

Она сверкнула глазами на меня.

– Избавьте меня от ваших намеков.

– Поточнее, пожалуйста. Говори как взрослый человек. Не надо неуверенно мямлить себе под нос, – сказал, сложив руки на груди, и исподлобья посмотрел на нее.

– Вы все опошливаете, я на минутку подумала, что вы вполне себе можете быть нормальным, но я ошиблась! А знаете, что я думаю?

– Очень интересно, будь любезна изложить свою мысль.

Она встала, одергивая юбку, тем самым подчеркнув свою грудь, но это было не специально, а скорее нервное. Ее соски выделялись через ткань халата. Нахмурив брови, снова опустил свой взгляд на грудь, чтобы исключить свою озабоченность Снегуркой. Чтоб я сдох… ее соски аккуратно, но очень четко выделялись. А она продолжала, жестикулируя:

– Вы не просто пошляк… вы извращенец!

– Девочка, ты даже не представляешь какой. Думаю, ты тоже… пирожок… а кстати, он у тебя сейчас сочный? Ты так распалилась, у тебя щеки так и горят… потекла?

– Ах, ты ж сволочь! – буквально взвизгнула она, взяла пирожок, разломала и швырнула в меня со словами. – На тебе, ешь извращенец, как раз сочный! – и выбежала из столовой, чуть не сбив с ног Галю, прибежавшую на ее истеричный крик.

И действительно оказался очень сочным. Я поднялся из-за стола, с тяжелым вздохом посмотрел на себя, по всей футболке были вишневые брызги. Направился на поиски истеричной стервы.

– Талхан Алиханович, она же совсем еще девочка…

– Ни слова больше, отправляйся на кухню, и не дай бог я тебя увижу! Чтобы оттуда не выходила, и помощницам своим передай!

– Что вы с ней сделаете? – испуганно спросила Галя.

– Если скажу, что убью, поверишь?

– Нет.

– Ну, тогда рот закрой, успокойся и иди на кухню.

Поднялся, подошел к ее комнате, дверь закрыта. Заперлась, сучка! Думает, ее это спасет.

– Открывай, – стукнул я в дверь кулаком.

– Нет… уходите… я не открою, просто оставьте меня в покое.

– Если не откроешь, вынесу дверь.

– А потом будете чинить ее? Она очень дорогая… уходите, пожалуйста.

– Признателен, что беспокоишься о моем кошельке… Последний раз говорю, открывай.

– Нет… ну, пожалуйста, уходите, я была неправа, признаю.

– Как у тебя лихо получается, натворила дел, и в кусты. Ну, уж нет, одними извинениями здесь не обойдешься.

Чуть отклонившись, навалился плечом со всей силы, пришлось несколько раз ударить, пока дверь с треском не открылась. Переступив через щепки, прошел в комнату. Как только она меня увидела из укрытия, завизжала. Я был зол и не только оттого, что мое плечо болело.