Северус Снейп и Возникшая Волна

Lisa is Potterwoman

«Пойдет», — решила она, разглядывая себя в большом зеркале.

Пара кроссовок — и образ завершен. Никакого макияжа. Она — Гермиона Грейнджер. И не собирается скрывать этот факт за толстым слоем грима. Она — их друг. Или хотя бы так думала.

Северус.

Внезапно имя всплыло в ее мыслях вместе с ощущением его объятий из сна. Так реально. Он держал крошечного ребенка, нежно покачивая, и так любяще и нежно улыбался ей. Это навсегда останется в ее памяти. Она никогда не видела, чтобы он улыбался. Ни разу. Ухмылялся — да.

Насмехался — да. Подергивающиеся уголки его рта — да. Но такой улыбки — никогда.

Северус.

Квинтус.

Откуда взялось это имя? Она знала, что во сне ребенка звали Квинтус. Квинтус Снейп. Но это не все. Гермиона Снейп. Миссис Гермиона Снейп. Она посмотрела в зеркало и покачала головой. Черт, он даже не нравится ей, а она ему. У них никогда ничего не получится. За все время их знакомства, кроме взаимных обид, у Северуса и Гермионы не было ничего.

Ему была уготована другая женщина. Невыносимая и, наверное, одинокая. Гермиона глубоко вздохнула и пожала плечами.

Но…

Он был таким хорошим с ребенком. Любящим, нежным, заботливым и счастливым. Счастливый Северус Снейп. Он сам так сказал.

— В твоем сне, Гермиона. Ты не читала Фрейда? — пробормотала она, закатив глаза. Снова говорит сама с собой. Прекрасно. Да. Все просто. Она много думала о Северусе, и еще о пророчестве и детях. Простой, совершенно объяснимый сон.

— Точно, — сказала она сама себе и быстро вышла из комнат, пытаясь забыть образ Северуса — любящего отца. Ну и что? У нее во сне был муж, раздумывала Гермиона, толкая двери замка. Она пыталась вспомнить, было ли у нее на пальце кольцо. Она не знала, не помнила. Нужно посмотреть в мыслесливе. Или просто забыть о сне.

Ведь неважно, были ли они в браке. Это просто сон — результат напряженных размышлений. Слишком много мыслей об этом мужчине и детях.

Погруженная в свои мысли, она не заметила, как подошла к точке аппартации, но вовремя собралась и переместилась.

Минерва улыбнулась Северусу впервые за все время, когда они вместе сели за обеденный стол.

— Почему ты так улыбаешься? — подозрительно спросил он, отпивая чая.

— Я просто вспомнила, что твоя бабушка сказала мне, — директор повела плечом.

— О Мерлин, — вздохнул он и потянулся правой рукой туда, где на столе лежал воскресный номер «Ежедневного пророка». Не то чтобы он обычно читал эти сплетни, но все же лучше газета, чем адские беседы с Минервой МакГонагалл.

— Да не будь таким, — пожурила она. — Здесь никого нет, только ты и я.

Его пальцы почти дотянулись до газеты, когда он почувствовал тычок под ребра.

— Что…

— Здесь только ты и я. Можем поговорить. А почитаешь эту… словом, возьмешь с собой. — Ее неприятный тон был подкреплен таким же резким кивком.

— Я не попадусь на твою удочку, — пробормотал он. — Что такого тебе сказала моя бабушка?

— Шоколадный пудинг, — улыбнулась Минерва.

— О Мерлин, — снова пробормотал

он.

— Да. Детство вспоминаешь? — полюбопытствовала она.

Северус вздрогнул и медленно кивнул. Он выглядел удивленным.

— Я угощала тебя им после того, как Эйлин… — она вздохнула. — Я не собиралась ворошить прошлое.

— У тебя даже в мыслях не было, — съязвил Снейп

— Не было, Северус, — честно ответила Минерва. — Но Лакс напомнила мне о твоей матери и том, каким ты был ребенком.

— Она все еще так и относиться ко мне, если это тебя утешит, — тихо сказал он.

— Это не самое худшее. Ты постоянно сам заботишься о себе, с тех пор…

— Ничего страшного, — оборвал он и ловко взял газету, открывая ее наугад.

— Положи, пожалуйста, — Минерва легонько прикоснулась к его локтю. — Она хочет для тебя всего самого лучшего и всегда хотела.

— Мы не всегда получаем то, чего желаем.

— Я почти уверена, что у «Роллинг Стоунз» была такая песня, — усмехнулась она, радуясь, что может немного разрядить обстановку.

Северус повернулся к Минерве и вопросительно посмотрел на нее.

— Мой племянник был сквибом, но его дети родились волшебниками. Я много времени проводила с ними. Альберт, мой племянник, любил эту песню.

— Ага, — вздохнул Северус.

— Мы можем опять вернуться к объекту нашего разговора?

— Какому?

— Что мы с твоей бабушкой просто хотим видеть тебя счастливым.

— Я счастлив! — возразил он немного резче, чем следовало бы.

Она опустила брови и покосилась на него.

— Тогда довольный, — уступил он.

Минерва наклонила голову и понимающе улыбнулась:

— Мы с твоей бабушкой несогласны.

— Не вмешивайтесь. С меня достаточно указаний твоего бывшего… какой бы он ни был… в моей жизни.

— Мы называли себя любовниками, Северус, — грустно улыбнулась Минерва. — Но он вмешивался в основном для твоего же блага. Думая, что так будет лучше для многих. Не только для него.

Северус уставился на нее с широко открытыми глазами. Он не ожидал услышать такое от человека, который всегда защищал Альбуса. Всегда.

— Не смотри на меня так. Прошло уже больше шести лет. Я скучаю по нему, не по его уму или словам — они теперь принадлежат портрету, а по нему целиком. По лимонным долькам и остальным сладостям, которые всегда лежали в его карманах. Но он использовал людей. Он использовал тебя. Гарри. Меня. — Она пожала плечами. — Потому что считал это правильным. Потому что знал, что так мы можем победить. И мы победили.

— Мы, — он вложил в это слово всю горечь, которую чувствовал, — не победили.

Минерва вздохнула и тайком обвела глазами Большой зал. Там все еще никого не было, и она, отложив вилку, поднесла руку к его лицу. По-матерински погладила его щеку, удивляясь, что он даже не вздрогнул. Она пристально посмотрела в его черные глаза и мягко сказала: