Северус
Шрифт:
Подхватив заветные листы, Люциус сунул кинжал на место, вытащил из той же ниши небольшой уголек и принялся писать, не замечая, что края листков стали подозрительно красными, как будто пропитанными кровью.
Затем он свернул их, сыпанул в камин порох, пробурчал чей-то адрес и швырнул листки в зеленое пламя.
Ворон сидел на кровати, закрыв лицо руками, уже не пытаясь вмешиваться.
Буквально через минуту пламя снова стало зеленым, и в руки Люциуса вылетел
— Снейп, я жениться пошел, увидимся в школе, — и исчез в пламени камина.
Ворон оторвал руки от лица и подобрал с пола изувеченную тетрадь. И тут он заметил, что она словно пропиталась кровью.
— Ой, мама! – паника была настолько сильной, что Ворон снова забегал по комнате. Не придумав ничего лучшего, он зашвырнул уже совершенно точно испорченный артефакт в камин. Горел он хорошо, просто замечательно горел. Когда от испорченной вещи осталась горстка пепла, Ворон метнулся к кровати. Наскоро проверив нишу на чары, он убедился, что магической защиты на ней не было - так же, как и на самих вещах, хранившихся в ней.
— Не хотели внимание воров привлекать наличием магии, — Ворон чувствовал, что дрожит. – А если точно не знаешь, то хрен догадаешься, что здесь тайник есть.
С минуту он размышлял на тему «брать или не брать», но затем вспомнил о безумном поступке Люциуса и пришел к выводу, что скоро всем обитателям Малфой-мэнора будет резко не до артефактов. Скорее всего, на фоне разразившегося скандала, по крайней мере четырем достойным семьям будет вообще не до чего постороннего, кроме натворивших дел чад.
— Ой, что будет! – Ворон снова схватился за голову и принялся метаться по комнате, лихорадочно собирая свои немногочисленные вещи в небольшую сумку, взятую с собой на каникулы.
Другое тело, которое он все еще не чувствовал своим, другие рефлексы этого тела, странные для него порядки и традиции этого мира - Ворон никак не мог найти ту точку равновесия, которая сделала бы его цельным, тем, кем он был когда-то, и это его безумно раздражало.
Напоследок, справедливо рассудив, что хуже уже не будет, он подбежал к нише и не глядя выгреб из нее все содержимое, решив разобраться с добычей позже, и засунул украденное в сумку. Захлопнув дверцу на нише, Ворон вытащил из сумки маггловский карандаш, который он как-то выпросил у Лили и благополучно о нем забыл, пока не наткнулся на него, заталкивая в сумку туалетные принадлежности. Подбежав к столу, валет нацарапал на салфетке, что жутко извиняется, но он вдруг вспомнил о том, что обязательно должен быть сегодня дома, а так как никого из хозяев с утра не нашел, то уходить приходится вот так, лично не попрощавшись.
Вдохнув и выдохнув несколько раз, он схватил сумку и подбежал к камину, где на полке лежал приготовленный для него заранее порт-ключ. Действие заряда артефакта истекало завтра вечером, так объяснил ему со скучающим видом Абраксас.
— Боюсь, у тебя нескоро теперь появится повод поскучать, лорд Малфой, — не скрывая злорадства, пробормотал Ворон, сжимая в руках небольшую изящную статуэтку в виде
Глава 10
Миссис и мистер Снейп сидели за столом на кухне и собирались обедать. Тобиас был на редкость трезв, возможно, потому, что до вечера было еще далеко. Эйлин задумчиво катала по столу кусочек хлеба. Есть ей не хотелось, но правила приличия, вбитые с детства, заставляли ее составить мужу компанию.
Тобиас на жену не смотрел. Он гипнотизировал взглядом тарелку, не зная, о чем разговаривать с когда-то любимой женщиной, которая со временем стала ему совсем чужой. Единственное, что их объединяло – сын. Сын, к которому Эйлин его не подпускала и из которого пыталась вырастить Настоящего Мага. Именно так, каждое слово с большой буквы. Почему-то понятие «Настоящий Маг» не включало в себя понятие «Настоящий Мужчина», и когда Тобиасу все-таки удавалось участвовать в воспитании Северуса, эти два понятия вступали в конфликт. В итоге в поезд до Хогвартса сел неврастеник с начинающей зарождаться манией преследования. Тобиас это понимал в светлые промежутки между выпивкой, но сделать уже ничего не мог. Он и пить-то начал только потому, что ему хотелось чего-то большего от жизни, но вот как этого большего достичь – это была проблема, решать которую Снейп просто не хотел.
Ворон появился прямо перед обеденным столом в тот момент, когда мистер Снейп поднес ложку с супом ко рту.
Эйлин уставилась на взъерошенного сына и прошептала:
— Северус, почему ты в пижаме?
Тобиаса тоже волновал этот вопрос. Он очень сильно хотел узнать, почему его ребенок, которого пригласили погостить в аристократическое семейство, как объяснила ему Эйлин, появился дома раньше оговоренного срока, явно испуганный и в пижаме.
Ворон посмотрел на побагровевшего мужчину и решил, что тот подавился. Бросив сумку на пол, он подскочил к человеку, которого скоро нужно будет назвать отцом, и сильно хлопнул его по спине. Тобиас закашлялся и удивленно посмотрел на сына. Он не помнил, чтобы Северус прикасался к нему по доброй воле. Удивление было настолько сильным, что Тобиас на мгновение забыл обстоятельства, приведшие его в такую ярость, но стоило ему бросить взгляд на старенькую пижаму, как в нем вновь поднялось бешенство.
— Что случилось? — удалось выдавить из себя Тобиасу.
— Ничего, — Ворон сел на свободный стул и жалобно посмотрел на тарелку с супом. – У Малфоев скандал назревает, мне там стало как-то неуютно, вот я и сбежал, даже не переоделся, — он снова покосился на суп, — и не поел.
— Скандал? – Эйлин внимательно глядела на сына. Он изменился за эти неполные полгода. Насколько она помнила, во взгляде Северуса почти всегда было затравленное выражение, а сейчас… Она не могла определить, какие именно чувства мелькают в темных глазах сына. Среди них была и легкая неуверенность, но паники не было. А на родителей он смотрел с жадным любопытством, как будто впервые их видел.