Сеятель бурь
Шрифт:
– Шпионы! – подхватываясь с мест, заорали французские стрелки, бросаясь к нам наперерез.
– Бего-ом! – прокричал я, хотя подгонять нас было совершенно излишне. Трескотня выстрелов за спиной прибавляла быстроты ногам, точно бич кучера уставшим лошадям. – Скорее, скорее, – торопил я себя, словно пытаясь обогнать надсадно визжащие около головы пули. Будь скорострельность дульнозарядныхружей повыше, возможно, минута, в течение которой мы находились в зоне досягаемости вражеского огня, стала бы для нас последней. Бег под пулями закончился довольно неожиданно, хотя и вполне закономерно. Словно по команде
14
Гольдбах – золотой ручей.
– Мамашу вашу! – вставая на четвереньки и пытаясь отряхнуться, пробормотал Лис. – Ау, граф, ты цел?
– Относительно, – нехотя отозвался я, стараясь подняться.
– Так, ружбайка на месте, ты на месте… – Сергей замялся. – А Мюнхгаузен где? Мюнхгаузе-е-ен! Ты где?
– Здесь, – раздалось из темноты. – Я не могу бежать, мне ногу прострелили.
– Вот же незадача. – Лис скорчил досадливую гримасу. – Ну шо, поползли обратно? – Он пнул носком штиблета комок подтаявшего снега. – Блин, ну как не вовремя, мокро, холодно, такие ломы на брюхе ползать. Змеи, и те по норам сидят.
– Но не бросать же человека в беде! Тем более, как ни крути, он из-за нас пострадал, – резонно начал убеждать я.
– Да это и ежу понятно будет, когда он проснется, – отмахнулся мой напарник. – Ладно, поползли!
На наше счастье, барон не добежал шагов тридцать до импровизированного укрытия, так что ползти пришлось недалеко. Да и рана его при должном медицинском уходе казалась неопасной. Пуля, навылет пробив ногу, не задела костей, лишь повредив икроножную мышцу.
– Сейчас отсидимся, – перетягивая рану жгутом из рукава майорской рубахи, заверил я, – и к своим. Не волнуйтесь, мы вас дотащим.
– Благодарю вас, господа, – кривясь от боли, улыбнулся раненый волонтер.
– А скажите, барон, – не удержался от мучавшего его целый день сакраментального вопроса Лис, – Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен вам, часом, не родственник?
– Дядя, – коротко и не скрывая досады, ответил брауншвейгский кирасир. – А вы, конечно же, читали его охотничьи байки.
– Доводилось, – честно сознались мы с Сергеем, отчего-то сконфуженно переглядываясь.
– Я так и думал! Он, между прочим, был храбрым офицером. Служил российской императрице Екатерине Великой! Был награжден орденами…
– Да не, я ж без обиды, – начал было оправдываться Лис. – Как по мне…
Гул артиллерийского залпа разнесся между холмами, и просвистевшее у нас над головами ядро с перелетом упало по ту сторону ручья.
– Это по нам, что ли, из пушек шмаляют? – встревоженно крутя головой, задал вопрос Сергей. – Ни хрена себе сбегали по воду!
– Вряд ли. – Мои слова были заглушены новыми залпами. – Похоже, базилевс Александр решил атаковать, не дожидаясь утра.
ГЛАВА 12
Тот, кто хочет остаться в живых, должен рассчитывать на победу.
Канонада,
– По всему фронту лупят, – наблюдая вспышки разрывов, сообщил Лис, точно мы сами были не в состоянии оценить обстановку.
– Это верно, – подтвердил я. – Но, заметь, батареи расставлены вдоль боевых порядков. Мысль сосредоточивать огонь, должно быть, в головы французов еще не приходила.
– А чему удивляться, – Сергей пожал плечами, – Наполеон-то за нас играет. Тактику артиллерии переделывать некому, вот, слава Богу, и воюют по старинке.
Двенадцатифунтовое ядро, выпущенное из орудия системы Грибоваля, воткнулось черным мячом в подтаявший лед и, вращаясь на месте, рвануло в клочья, разбрасывая фейерверк осколков над головами беглой троицы.
– Вот те, блин, и «старинка»! – Лис замотал головой, стараясь вернуть слуху былую чуткость.
– Дьявольщина! Не могу понять, куда они стреляют? – поднимая лицо из снега и стирая со лба холодную наледь, крикнул я.
– Хотелось бы верить, что не в нас, – перенося вес тела на локти, с досадой бросил Мюнхгаузен, выплевывая изо рта снежное крошево.
– Но валить отсюда надо, активно шевеля ягодицами, – продолжил его фразу Лис. – Как-то не климатит быть записанным в число геройских французских солдат, безвинно павших на острие атаки.
Между тем канонада закончилась так же быстро, как и началась. На смену ей пришел мерный барабанный бой, каким обычно сопровождается движение маршевых колонн.
– Вот этого я совсем не понимаю. – Я попытался отряхнуть мундир. – Когда мы шли через лагерь, в нем определенно никто не планировал начинать атаку. Построить боевые порядки шестидесяти-семидесяти тысячной армии, а по моим прикидкам здесь именно столько, дело не трех минут.
– Базилевс всегда отличался стремительностью наступления и безудержной мощью своих ударов, – морщась от боли, проговорил брауншвейгский кирасир.
– Что ж, доживем – увидим, – грустно пошутил я. – В любом случае отсюда надо убираться, и чем скорее, тем лучше. Насколько я мог видеть через окно гауптвахты, на берегу речки расположено что-то вроде рыбацких деревушек, ближайшая примерно в миле отсюда на север от нас. Полагаю, там найдется какой-нибудь погреб, чтобы отсидеться.
Лис уныло поглядел во чисто поле между позициями, затянутое туманом, густо смешанным с приторно сладким пороховым дымом:
– А может, все же рывком к нашим?
– Конрад бежать не может, – покачал головой я. – А кроме того, после той побудки, которую сейчас устроили французы, наверняка союзники только и ждут, когда из тумана вынырнут фланкеры неприятеля.
– Это верно, – подтвердил барон, прислушиваясь к звукам надвигающегося боя. – Но послушайте, барабаны громыхают, однако, по-моему, никто не марширует. Вернее, нет, звук шагов слышен, но, похоже, он удаляется.
– Странные вещи здесь творятся, – приподнимаясь над обледеневшим берегом Гольдбаха в надежде рассмотреть происходящее, констатировал я. – В любом случае лучше перебазироваться к жилью. Там если не безопасней, то уж точно несколько теплее.