Сейчас или никогда

Адлер Элизабет

— Мэл, ты что, и вправду так подумала? Что я хочу использовать тебя и с этой целью ищу с тобой встречи?

— А разве это не так?

— Послушай, сначала это действительно было так, но потом все изменилось. Сейчас мое отношение к тебе совершенно не зависит от расследуемого дела.

— Я верю тебе, — едва слышно прошептала Мэл и подумала, что на этот раз у нее действительно нет никаких оснований сомневаться в правдивости его слов.

Гарри перестал ходить по кухне и плюхнулся в старое кресло.

— Мэллори, ну почему мы все время ссоримся с тобой? Нам что, больше нечем занять свое время?

— Это ты

во всем виноват, — невозмутимо заметила Мэл улыбаясь. — Ты даешь мне повод для этого.

— Странно, а мне казалось, что все наши ссоры из-за тебя, — рассмеялся Гарри.

Мэл откинулась на спинку кресла и ощутила ни с чем не сравнимое облегчение.

— Гарри, как ты думаешь, мы и в эту пятницу будем спорить с тобой по каждому поводу?

— Нет, разумеется, если это будет зависеть только от меня, — решительно заявил он, поглаживая присевшего у его ног Сквиза. — А как тебе моя развлекательная программа?

Мэл задумалась, а потом решила уточнить:

— Вечеринка у твоей матери, вечер в ночном клубе, хижина в горах? Скажу откровенно, что это был бы самый романтичный уик-энд за все последние годы. — Она поджала под себя ноги и еще глубже уселась в кресло.

— Ну, не стоит преувеличивать, — поспешил осадить ее Гарри. — Вечеринка у моей матери будет довольно скучной. Она обычно собирает в этот день своих старомодных друзей при полном параде, всегда выдерживает стиль старой доброй Новой Англии и вообще склонна к чрезмерной чопорности и аккуратности во всем. Что же до хижины в горах, то это действительно бревенчатая хижина, в которой нет практически никаких удобств. Так что советую прихватить с собой теплую пижаму, теплую обувь и вообще теплые вещи.

— Хорошо, постараюсь не забыть об этом, — согласилась Мэл.

Гарри сделал паузу, тщательно подыскивая нужные слова. Ему очень не хотелось, чтобы она подумала, что чем-то обязана ему только из-за того, что они вместе проведут этот уик-энд. Но как это сказать? Он опасался, что она снова обидится на него, а это может нарушить все его планы.

— Мэл, я хочу, чтобы между нами не было абсолютно никаких недоразумений, понимаешь меня? — осторожно начал он. — Это будет исключительно дружеская встреча без каких бы то ни было примесей делового интереса. Я хочу видеть тебя, но не потому, что ты можешь мне в чем-то помочь, а просто так.

— Ладно, — согласилась она, и ему показалось, что она улыбается. — Гарри… — послышался в трубке ее тихий голос.

— Что, Мэллори? — спросил он и улыбнулся, уловив уже хорошо знакомое мурлыканье.

— Я с нетерпением буду ждать нашей встречи.

Гарри хотел было что-то ответить, но в трубке послышались гудки.

Глава 19

Миффи Джордан была не совсем обычной женщиной. Она мало походила на женщин своего возраста и уж совершенно не производила впечатления матери великовозрастного сына. Она была высокой, статной, с крепкими длинными ногами и величественной фигурой, не утратившей с годами своей природной элегантности. Другими словами, она мало изменилась с тех пор, как вышла замуж за отца Гарри. Впрочем, никакого секрета здесь не было. Она поддерживала себя в прекрасной форме, всю жизнь занимаясь одними и теми же приятными вещами — плаванием, теннисом, многочасовыми прогулками на свежем воздухе и своим садом.

— Я отношусь к

той редкой категории женщин, которым очень мало нужно для счастья, — не без гордости сообщала она друзьям, которые интересовались, как это ей удается так хорошо выглядеть. — К тому же так выглядели моя мать и моя бабушка. Думаю, что эти физические данные заложены в генах рода Пискоттов.

Надо сказать, что этот род уходил своими корнями в те далекие времена, когда на территории Бостона появились первые поселенцы, хотя Миффи никогда не считала нужным хвалиться этим.

Она собрала друзей, чтобы отметить шестьдесят пять лет жизни на этой грешной земле, и при этом выглядела бодрой и даже не помышляла о подтяжках на лице. Правда, вокруг глаз уже собралась весьма заметная паутинка морщин, но это объяснялось прежде всего ее пристрастием к плаванию и вообще пребыванию на солнце.

У нее были жесткие прямые волосы, которые когда-то имели цвет золотистого песка на пляже, а с годами слегка утратили свой блеск и теперь казались платиновыми. В молодости она предпочитала длинные волосы, но потом стала постепенно их укорачивать и сейчас дошла до самой короткой прически, которую только можно было себе представить.

Миффи не уделяла слишком большого внимания одежде и, по обыкновению, предпочитала консервативный, респектабельный стиль. Вещи она приобретала в дорогих магазинах и бутиках, где ее знали уже много лет и по ее заказам готовили для нее новые платья и костюмы. А из драгоценностей она носила только великолепное старинное ожерелье из жемчуга и такие же сережки.

Что же до ее характера, то она была более напориста и непредсказуема, чем ее сын. Проявляла склонность к романтическим, а порой и просто к авантюрным приключениям, часто путешествовала по всему миру одна, исходила все известные тропы в Гималаях, проехала на четырехтонном грузовике через всю Сахару, исколесила на своем «феррари» все окрестности Монте-Карло, целый месяц провела в буддийском монастыре во Вьетнаме и проплыла на лодке почти всю Амазонку, где чудом избежала смерти от ядовитых стрел индейцев, а потом и от бомбы, предназначенной для какого-то главаря колумбийского наркокартеля в Боготе.

— Я не могу сидеть дома, вязать носки и плести кружева, — объяснила она Гарри, когда тот потребовал, чтобы она в конце концов успокоилась и не подвергала себя ненужной опасности. — Гарри, — говорила она сыну, — как и все представители славного рода Пискоттов, я не намерена окончить дни свои в теплой и мягкой постели.

В конце концов Гарри успокоился и перестал донимать ее своими увещеваниями.

— Ну ладно, Бог с тобой, — наконец-то согласился он, — делай что хочешь, но ради всего святого будь как можно более осторожной и осмотрительной.

— Можешь не волноваться за меня. Я дожила до преклонных лет и сейчас могу упасть скорее на какой-нибудь тихой улочке Бостона, чем в привычных для меня песках Сахары.

Ей было шестьдесят пять. Все ее друзья были примерно в таком же возрасте и уже давно обзавелись внуками, а Гарри все никак не мог порадовать ее хотя бы одним внуком.

Именно поэтому Миффи так обрадовалась, когда ее сын позвонил и сообщил, что на этот раз придет к ней с женщиной.

— Я ее знаю? — первым делом поинтересовалась мать, надеясь в душе, что речь идет о дочери ее подруги, с которой Гарри провел несколько вечеров.