Сезон дождей и монстров в Кванджингу
Шрифт:
Рядом кто-то остановился, и хрипловатый женский голос произнес:
– Не поможете мне?
Мингю поднял голову, встретился взглядом с девушкой, чьи волосы были покрашены в светло-голубой. Она изобразила неуверенную улыбку:
– Я немного заблудилась…
Мингю поднялся на ноги, протянул девушке телефон:
– Куда вам надо?
– Ой, нет, – девушка, кажется, стушевалась, замахала руками: – Это было глупо, простите. Я просто хотела познакомиться, – она снова улыбнулась, на сей раз обезоруживающе. – Я Мирэ.
– Мингю, – отозвался он, размышляя,
Пока он решал, Мирэ взяла инициативу в свои руки. Шагнула к нему, встала напротив и снова заулыбалась, глядя в глаза. Негромко произнесла:
– Сходим куда-нибудь?
Мингю на пару секунд ощутил себя очень странно: словно закружилась голова, но при этом не было страха падения, глаза закрывались сами собой… А потом он тряхнул головой, и все пришло в норму.
Он посмотрел на Мирэ, явно пытавшуюся то ли загипнотизировать его, то ли применившую какие-то сильные духи, быстро улыбнулся и сделал шаг назад:
– Простите, нет времени.
Оставаться здесь, дожидаясь возвращения своевольного напарника, не хотелось, и Мингю решил прогуляться по району. Он оставил за спиной ошеломленно хлопавшую глазами Мирэ и направился в ту же сторону, куда пошел Дохён.
***
В парикмахерской, занимавший первый этаж невысокого здания на Сондонгу, недалеко от въезда на мост, Дохёну доводилось бывать часто: и по работе, и по личным делам. Администратор, долговязый меланхоличный парень, встретил его дежурной слабой улыбкой:
– По записи?
– Каждый раз спрашиваешь, не надоело? – откликнулся Дохён, оглядываясь. Администратор пожал плечами, с тем же минимумом эмоций заметил:
– Положено.
В зале, как всегда, было полно клиентов: кто-то сидел в кресле, пока над его прической колдовали, кто-то расположился на диванчиках с чашкой кофе и смартфоном. Барбершоп был одним из бизнесов Джина – тех бизнесов, что он вел легально, и судя по всему, тут не обходилось без использования магической дубинки, способной превращать все в золото. Не то чтобы токкэби хвастался доходами, но правду скрыть сложно.
Убедившись, что хозяина нет в зале, Дохён вернулся к администратору, наклонился к нему и негромко произнес:
– Я ищу Джина. Где найти?
– Он не говорил, – отозвался собеседник. Дохён не удержался:
– Я по записи.
– Хм, – парень был непрошибаем. – Тогда можешь оставить сообщение, я ему передам.
– Так это он хотел поговорить и что-то рассказать.
– Тогда я передам сообщение от него.
Дохён фыркнул:
– Ну давай.
Администратор нисколько не изменился в лице, только взял паузу, словно выуживал нужное сообщение из архива памяти. Дохён не знал точно, к какому виду он принадлежит, не знал имени, но за время знакомства убедился, что словам парня можно верить. Джин кого попало в своем бизнесе не держал.
– «Касаемо Хон Сокджина, у которого был слишком длинный язык и короткий инстинкт самосохранения. В последнее новолуние
Дохён внимательно прослушал сообщение, кивнул:
– Спасибо, – он хлопнул администратора по плечу и пошел к двери. Но не успел сделать и двух шагов, как за плечом прошелестел холодный голос:
– Детектив Ли.
Дохён застыл, не в силах двинуться. Все, что ему удалось – неимоверным усилием воли сохранить невозмутимый вид, когда он повернулся к говорившему, и ответить с холодной улыбкой:
– Саджа Юн.
Любимым обликом правой руки Мрачного жнеца Сокдже, Юна, был высокий худой мужчина, неизменно в черном дорогом костюме. Он смотрел на Дохёна сверху вниз с непередаваемым высокомерием, обдавая холодом и давящей аурой. Дохён упрямо стоял на месте, хотя интуиция орала, чтобы он убегал побыстрее. С другой стороны, интуиция не знала, что от жнеца не убежать. Стоит ему произнести имя человека трижды, и тот умирает. Но ни Сокдже, ни Юну пока что не было дела до детектива Ли. Зато было до его близкого человека…
– Ильчик саджа приветствует тебя, – тягучий голос Юна вырвал Дохёна из тягостных размышлений, – и передает, что время на исходе.
Дохён вскинул взгляд, не успев даже попытаться скрыть тревогу:
– У меня еще есть…
– У тебя всегда есть ровно столько времени, сколько пожелает ильчик саджа, – оборвал его Юн. Его глаза блеснули, и Дохёну захотелось поежиться. – И время на исходе. Принеси то, что должен, если хочешь, чтобы договор был продлен.
Дохён молчал, отчаянно пытаясь придумать хоть что-нибудь. Сокдже не разжалобить, не стоило даже и пытаться. Попытаться обмануть его было равносильно самоубийству. Убежать – невозможно. Оставалось только выполнять условия договора.
Юн все прекрасно понимал, и мерзко улыбался змеиной улыбкой, глядя на терзаемого тревогой человека перед собой. Он небрежно обронил:
– Приноси сюда, – после чего развернулся и пошел к дивану.
Дохёну до дрожи хотелось выругаться во весь голос, садануть кулаком в стену, разбить что-нибудь… Он призвал всю силу воли, чтобы сохранить невозмутимый вид, и вышел из парикмахерской. Сердце сжали невидимые тиски и сдавливали все сильнее.
Телефон зазвонил, когда он спустился по ступенькам. Дохён нехотя вытащил его, раскрыл. Звонила Мирэ.
– Что? – недружелюбно осведомился он. Мирэ ответила непривычной для нее скороговоркой:
– У твоего дружка какой-то мощный антимагический амулет, или типа того, я не смогла пробить защиту, так что…
– Стоп. Какой еще амулет?
– Не знаю, – визгливо ответила полукровка-ино. – Но плевать он хотел на мой гипноз! Поморгал секунду, улыбнулся, как идиотке, и ушел.
– Куда? – Дохён быстро обозрел окрестности, стажера-напарника не заметил, и ощутил приступ раздражения. – Я же просил задержать его!