Сезон любви
Шрифт:
– В последнее время у меня все смешалось в голове. Однако нам пора приниматься за работу.
Кери тоже поднялся на ноги:
– Читка сценария это не работа. Вам бы поприсутствовать на мозговых атаках, которые устраивает Сэбин, тогда поняли бы, что значит настоящая работа.
– Не задирайте нос. Читка тоже может быть чертовски изнурительным занятием. – Мэлори направилась к двери. – Я схожу за сценарием. Встретимся в саду через десять минут.
– Перерыв! – послышался голос с садовой
– Я не могу прерываться. Мне нужно еще разок пробежать эту сцену.
– Доктор сказал, что ты обязательно должна спать днем. Это важнее работы.
– Спаси меня наконец! – взмолился Кери, схватив сценарий со скамейки рядом с собой. – А я еще считал трудоголиком тебя, Сэбин! Она замучила меня! Мы прочитали эту сцену, наверное, раз сто.
– Тем более. Устроим перерыв, а затем пойдем в библиотеку и отправим по факсу контракты в Париж.
– Ты решил принять их предложения?
– Нет, черт побери, если только они не согласятся принять те пункты, которые я включил в контракты. – Пальцы Сэбина сомкнулись на запястье Мэлори. – Как только французы получат документы, то сразу же начнут звонить и возмущаться. Поставь их на место. Пусть либо соглашаются, либо катятся к черту.
– А если они захотят поговорить с тобой?
– Скажи, что я велел себя не беспокоить.
Кери хихикнул:
– Ты, я вижу, всерьез намерен уйти в подполье.
– Мне нужно прочитать сцену еще раз, – стала протестовать Мэлори. – Я не маленькая девочка, чтобы отсылать меня в свою комнату и насильно укладывать спать.
– Не хочешь идти в свою комнату, пойдем в мою. – Сэбин потянул Мэлори за собой. – Я наверняка знаю, что ты не будешь отдыхать, если тебя оставить без присмотра. – Сэбин подавил улыбку. – За тобой нужен глаз да глаз.
Через пару минут он уже открыл дверь, подтолкнул женщину вперед, и та оказалась в просторной спальне. Обстановка здесь была гораздо проще, да и цвета не такие яркие, как в комнате, отведенной для нее. Раздвинутые алые шторы на окнах сочетались по цвету с балдахином над огромной кроватью.
– Ложись, – велел Сэбин. Мэлори устало смотрела на него. Мужчина закрыл дверь и скинул туфли.
– Ложись, – повторил он, задергивая шторы. Комнату заполнили мягкие трепещущие тени. – Разуйся и ложись. – Он стоял рядом и ждал. – Ну, давай же. Или тебе помочь?
– Я не собираюсь оставаться тут надолго. Мне нужно заниматься сценарием.
– У тебя впереди сколько угодно времени. – Сэбин нетерпеливо смотрел на женщину до тех пор, пока она не опустилась на алое покрывало, а затем подошел к ней. – Поспи три часа, и тогда я разрешу тебе поработать еще пару часов перед ужином.
– Разрешишь?
– Извини, я не так выразился. – Сэбин прилег рядом с Мэлори и, не прикасаясь к ней, смотрел в ее лицо. – Как ни открою рот, оттуда жаба выскакивает. Ты же знаешь, каким мерзким грубияном я иногда
Мэлори внезапно встрепенулась.
– Думаешь, я могу заснуть, пока ты лежишь рядом и таращишься на меня?
– А почему бы и нет?
– Потому что мне кажется, будто за мной подглядывают. Если уж ты намерен оставаться здесь, мог бы почитать книгу или заняться еще чем-нибудь.
– Мне нравится лежать и просто смотреть на тебя, – бесхитростно ответил Сэбин.
Мэлори вновь испытала странное чувство, будто что-то внутри ее тает, и поспешила прикрыть глаза темными длинными ресницами.
– Когда я не вижу тебя, то забываю, как ты прекрасна, а взглянув, снова испытываю потрясение. – Сэбин протянул руку к лицу Мэлори и мягко прикоснулся к ее векам. – Но сейчас я вижу тебя – лежащую здесь, с густыми шелковистыми волосами, рассыпавшимися по подушке. – Мэлори перестала слышать все, кроме этого низкого, богатого интонациями голоса. – И еще… Мне нравится заботиться о тебе.
В этот момент Сэбин даже казался немного растерянным.
– Похоже, тебя самого это удивляет, – зевнув, проговорила Мэлори. – Разве раньше ты никогда не…
– Ш-ш-ш.
Она почувствовала, как его большое тело повернулось на постели, а затем он привлек ее ближе к себе. Мэлори непроизвольно напряглась, но потом сообразила, что в этом объятии нет ничего чувственного, и снова расслабилась. В тяжести его рук она ощущала лишь уют и нескончаемую нежность.
– Господи, как же хорошо! – прошептал Сэ-бин, опаляя горячим дыханием ее висок. – Ты такая же мягкая и приятная, как Старый Джо.
– Старый Джо?
– В детстве у меня был игрушечный жираф, которого звали Старый Джо.
Мэлори крепче прижалась к мужчине:
– А почему «старый»?
– У него был такой мудрый, усталый взгляд… Как будто он жил еще до Рождества Христова.
– У большинства детей – плюшевые мишки.
– Мы со Старым Джо отлично понимали друг друга.
«Наверное, это потому, что Сэбину пришлось повзрослеть раньше времени», – сонно подумала Мэлори. Она доверчиво обняла его одной рукой и положила голову ему на плечо.
– А у меня была плюшевая панда. Вообще-то она и сейчас есть. Осталась со старой мебелью и книжками в Чикаго.
– Да, у большинства детей – плюшевые мишки. Они симпатичнее, чем жирафы.
Мэлори едва заметно кивнула, подумав, что у плюшевых мишек глаза не такие старые и усталые, как у жирафов, а похожи на цветные пуговицы и поэтому больше подходят для мира ребенка.
– Где сейчас твой Старый Джо?
– Это одному только Богу известно. Спи.
Мэлори почувствовала, что действительно засыпает.
– А ты?
– Я тоже попробую. Чуть позже.
– Ты должен его найти.
– Кого?
– Старого Джо. – Мэлори уже почти не было слышно. – Вещи, которые тебе дороги, нужно хранить. Их нельзя терять…