Сезон мертвеца
Шрифт:
– Подонок! – снова закричал Джино, судорожно пытаясь встать на ноги. Вдруг чья-то сильная ладонь легла на его плечо. Он попытался ударить рукояткой пистолета, но промахнулся. Затем кто-то сильно заломил ему руки за спину. Он оглянулся и в тусклом свете единственной свечи увидел лицо нападающего. Это был тот самый полицейский, что пришел вместе с Сарой. Джино подумал, что с ним нетрудно справиться, так как он не производил впечатления физически крепкого человека.
– Я пришел не за тобой, – злобно прошипел Джино, отчаянно вырываясь из его рук. – Пошел вон! Забирай Сару и убирайся
Он посмотрел вперед и увидел Сару. К его удивлению, на ее лице не было никакой растерянности. Лицо Сары показалось ему глупым, но отнюдь не испуганным.
– Тебе нужно как можно скорее покинуть это место, – вполголоса сказал Джино, обращаясь к сестре. – Они убьют не только его, но и тебя.
– Джино, – сказала Сара и прикоснулась к его щеке, – пойдем с нами. Не делай больше этого.
Он отпрянул от нее, как от сумасшедшей, и завертел головой, не понимая, что здесь происходит. Больше всего на свете он хотел, чтобы она ушла отсюда, хотел спасти ей жизнь, а она стояла перед ним и продолжала гладить его по щеке.
– В этом нет твоей вины, Джино. Ты не знал, кто я такая, а я почему-то не сообщила тебе об этом. Я сама во всем виновата.
– Поздно бежать, – растерянно пробормотал Джино и решительно покачал головой, подумав, что никогда не забудет все то, что произошло между ними. – Слишком поздно.
– Я прощаю тебя, – сказала она спокойным тоном. Настолько спокойным, что это внушало ему доверие к ее словам.
Полицейский ослабил захват, но все же крепко удерживал его руку с пистолетом. Вокруг них сновали какие-то люди, а Джино тщетно пытался вырвать из темноты крупную седую голову, за которой охотился последнее время.
– Джино, – вмешался в разговор полицейский, – они использовали тебя в своих корыстных целях. Они специально натравили тебя на этих людей. Кто называл тебе имена жертв? Кто указывал, когда и где должно состояться очередное убийство?
Джино вспомнил наглое лицо Ханрахана, злорадно ухмылявшееся в полумраке церкви Сан-Лоренцо.
– Какая теперь разница?
– Большая, Джино, – проникновенно ответил полицейский. – Ты стал слепым орудием в чужих руках, и они должны ответить за все эти преступления.
Джино рассмеялся:
– Слепым орудием? Ты думаешь, я не знал, что делаю и почему?
Сострадание и сочувствие на лице Сары мгновенно сменились недоумением.
– Тогда зачем же ты все это делал?
– Потому что они заслужили это наказание, – выпалил он ей в лицо. – И Денни больше всех.
– Он наш отец, Джино, – прошептала Сара. – Он заслуживает не ненависти и наказания, а сочувствия и жалости. Если я смогла простить тебя...
Полицейский смущенно переминался с ноги на ногу, а Сара продолжала смотреть на брата с недоумением. Джино показалось, что она похожа на кающуюся грешницу, неожиданно получившую прощение всех грехов.
– Пожалуйста, Джино, – взмолилась Сара, – мы можем восстановить родственные отношения, мы должны помогать друг другу, мы залечим эти раны и забудем о прошлом, если захотим. Не позволяй всяким мерзавцам использовать твой гнев для достижения их преступных целей. Не доставляй им такого удовольствия.
Джино внимательно прислушивался к каждому
– Я не знал об этом, – тихо сказал он. – Я делал это только потому, что ненавидел проституток и хотел наказать их за греховное поведение. А об остальном я просто не думал... – Он оглянулся на полицейского и понуро опустил голову. – Если откровенно, то меня до сих пор преследуют эти ужасные сцены. Я осознаю все, что совершил, и не хочу продолжать кровопролитие.
Ник Коста подумал, что иногда и в сумасшедшем просыпается нечто разумное. Но он понимал, что полностью доверять словам этого человека нельзя. Джино может говорить что угодно и тем не менее способен натворить еще немало бед. Сейчас не время для выяснения отношений. Вокруг много людей, и каждому грозит опасность стать очередной жертвой этого психа. Правда, Майкла Денни поблизости вроде нет, но это не повод для самоуспокоения. Случиться может что угодно и в любой момент.
Кто-то протиснулся мимо него к алтарю и бросил в металлическую коробку несколько монет. Слабый свет от свечи упал на лицо доброхота, и Ник застыл от изумления. Перед ним стоял инспектор.
– Где же он, черт бы его побрал? – спросил сиплым голосом Фальконе и махнул пистолетом. – Что вы сделали с этим негодяем?
Только сейчас Ник сообразил, что снующие вокруг люди в черных костюмах – переодетые полицейские.
– Я не видел его, – признался Ник.
– Здесь только один вход и один выход, – сказал Фальконе. – Он знает эту церковь как свои пять пальцев и, должно быть, давно уже ушел.
Ник задумался над его словами. Сара сказала, что ей нужно несколько минут, чтобы попрощаться с отцом и пожелать ему счастливого пути. Именно эти несколько минут могли спасти ему жизнь.
– А ты, – обратился Фальконе к Джино и достал наручники, – стой в стороне и не вмешивайся в эти дела, понял?
– Полагаю, сэр, – тихо заметил Джино, – что вам нужно позаботиться о более выгодной позиции. – Он посмотрел в перекошенное от раздражения лицо Фальконе. – Вам не удастся предотвратить неизбежное. Случится то, что непременно должно случиться.
Фальконе грубо выругался.
– Плевать я хотел на позицию и все такое прочее. Пошли вы все к черту...
Он схватил Джино за руку и ловким движением защелкнул один браслет наручников, другой он закрепил на металлической решетке. Ник посмотрел на Джино и с удивлением обнаружил, что тот страшно испугался.
Фальконе взял Ника за руку и посмотрел ему в глаза:
– Этот мерзавец убил вашего напарника, но теперь все кончено. Мы уходим, парень, мы сделали свое дело.
Ник почему-то посмотрел на картину Караваджо, но только не на центральную ее часть, где была изображена сцена казни, а на задний план, откуда на все происходящее смотрел сам художник. Теперь у Ника не было никаких сомнений: автор картины сочувствовал и святому мученику, и убийце, который тоже был жертвой. Жертвой и орудием судьбы.