Сезон огненных дождей

Шовкуненко Олег

Однако все вышло не так, совсем не так. Молодой солдат, словно играючи, поймал летящий ему в горло нож. Он схватил его на лету с легкостью, с какой хватают надоедливую муху. Марк был поражен. Уклониться от ножа можно, но чтобы поймать… Да ладно, хрен с тобой! Поймал и радуйся! Посмотрим, сможешь ли ты остановить пулю. Лейтенант тут же внес коррективы в свой предыдущий план. Теперь в первую очередь он займется сладкой парочкой, которая все еще болтается на нем, как прочно засевшие репьи.

Навалившиеся на Грабовского рейнджеры оказались крепкими ребятами, но разведчик все же был круче. Удар локтем окончательно доконал первого, уже раненого противника. Подключив усиление костюма, Марк

смог перебросить его через себя… вперед, прямо под ноги молодому жонглеру, так ловко управляющемуся с ножами. Жалко только, что вместе с солдатом улетело и его оружие. Ну, ничего, второй коммандос остался на месте, и автомат его все еще при нем.

Солдат, заламывающий Грабовскому руку, даже не подозревал, что боевой комбинезон не потерпит неестественного болезненного расположения конечностей. Он мигом включит бандажирование, обеспечив тем самым сохранность связок, суставов и костей своего владельца. Программа сработала автоматически, еще до того, как лейтенант отдал приказ. Избавленный от болевого прессинга, Марк получил отличную возможность атаковать, причем действовать неожиданно и решительно. Не медля ни секунды, Грабовский снова вернулся в положение «лицом вниз», а затем свободной правой рукой оттолкнулся от пола. Одновременно с толчком он крутанулся всем телом, подныривая под своего противника. Трюк сработал, и они оказались лицом к лицу. Солдат в черном попытался вцепиться ему в горло, но Марк оказался быстрее. Сильным ударом кулака он сломал противнику кадык. Солдат захрипел, кровь струйками потекла из-под его серебристого шлема.

– Ах, простите, какая жалость, – свирепо прорычал Грабовский и тут же ухватился за автомат, болтающийся под мышкой у смертельно раненного противника.

Защищаясь телом поверженного врага, лейтенант навел оружие на стоящего невдалеке молодого солдата и без колебаний нажал на спуск. Он нажал, точно нажал. И продолжал изо всех сил давить на него с полминуты, не меньше. Только выстрела не было. Спусковой крючок напрочь отказывался нажиматься, словно в руках у «головореза» оказалось не боевое оружие, а простенький макет, выструганный из старого полена каким-то любящим сельским папашей. Фермер сделал деревянную копию для забав своего малолетнего отпрыска, а Марк впопыхах купился на фальшивку.

Но это же чушь, бред, небылицы! Это настоящий «Р-90», и спусковой крючок не может не нажиматься! Он должен нажиматься! Марк думал только об этом и, прилагая все силы, давил и давил на непослушную металлическую скобу. Он не мог остановиться, он продолжал тупо бороться со спусковым крючком, даже когда появились новые фигуры в черном, даже когда они навалились на него и сорвали боевой шлем. И даже когда автомат выбили из рук, а запястья стянули мощными браслетами, Грабовский все равно, скрючив пальцы, снова и снова пытался справиться с воображаемым, ставшим единственной целью в жизни рычажком.

Наваждение стало отпускать лишь тогда, когда разведчика поволокли к выходу из пещеры. Собственно говоря, место, в котором произошла стычка, было пещерой лишь в восприятии землянина. Его строители наверняка именовали эту полую внутри, состоящую из множества сводчатых залов гору как-то по-иному. Чтобы понять как, следовало повнимательней приглядеться к попадающимся на пути диковинам. Главной из них были огромные, диаметром не менее десяти метров, сферы, которые без всякой видимой опоры, словно сами собой, висели в воздухе. Шары были выполнены из неизвестного пористого материала, по виду напоминавшего белый пенопласт. Каждый из них располагался точно над уходящим в глубину колодцем. Именно через такую вертикальную шахту Грабовский и поднялся на поверхность.

Предназначение сфер могло быть самым разнообразным,

но разведчику почему-то пришло в голову, что это теплоприемники. В пещере стояла невыносимая жара, да и к тому же проделанные в потолке и стенах круглые, словно гигантские иллюминаторы, отверстия направляли солнечные лучи прямо на парящие в воздухе сферы. Следуя за наитием, Грабовский сразу дал этому месту подобающее название – энергостанция.

Марк вдруг удивился своим мыслям. Думать о памятниках канувшей в бездну цивилизации в тот самый момент, когда прошлым рискует стать он сам? Смешно. Даже нет, не смешно, а горько и противно. Ведь, изменяя самому себе, он абсолютно не помышлял о борьбе. Думал о причине, по которой заел автомат, о давным-давно почивших жителях Воларда, об этом странном сооружении и его не менее странной начинке… о чем угодно, но только не о борьбе. Такое с разведчиком происходило впервые, его словно подменили, заколдовали. Внутри Марка все похолодело. А вдруг и впрямь что-то нечистое?

Стоило Грабовскому это понять, как в памяти всплыл взгляд молодого солдата. И ведь тот даже не поднял свою винтовку, когда Марк целился в него. Просто смотрел… смотрел своими немигающими гипнотическими голубыми глазами.

Дальше этого кадра мысли «головореза» не продвинулись. Стало просто не до размышлений. Пещера закончилась, и его выволокли на залитое солнцем каменистое плато. Метрах в пятидесяти от входа стояли три военных флаера. Два «Вампира» и одна тяжелая транспортная машина. Их иссиня-черная окраска броско контрастировала с грязно-желтой гаммой окружающего пейзажа. Угловатые, словно ограненные, обводы крыльев и фюзеляжей делали машины похожими на огромные кристаллы, вывалившиеся на пустынное плоскогорье из диковинного параллельного мира, полного мрачных красок и невероятных геометрических форм.

– Шлем, наденьте ему шлем!

Неожиданный окрик резанул Грабовского по ушам. Кричал один из трех военных, стоявших у опущенной аппарели транспортника. Властный и одновременно взволнованный тон выдавал в нем офицера, ответственного за ход этой операции.

У конвоиров Марка запасного шлема не оказалось. Шедший первым капрал, расписавшись в своем полном бессилии, красноречиво развел руками.

– Сюда его, быстрее сюда!

Офицер понял и указал на темное чрево транспортной машины. Затем он перевел взгляд на одного из своих подчиненных и приказал:

– Лейтенант, достаньте новый А-420 из нашего запасного комплекта. «Гром», конечно, экранирован, но не будем рисковать.

Когда Грабовского уже подводили к аппарели, сзади вдруг послышался топот ног и надрывный крик:

– Уходим, немедленно уходим!

В этом возгласе звучало столько тревоги, что все, включая и самого Грабовского, обернулись. Вслед за конвойной группой бежал тот самый молодой солдат, который в незримой мысленной дуэли начисто переиграл разведчика. Только вот на этот раз лицо его было совсем не такое спокойное. На нем отражался страх, настоящий страх. Глаза лихорадочно блестели, лоб покрылся нервной испариной, дышал он часто, словно запыхавшийся, сошедший с дистанции стайер. Такие значительные метаморфозы за столь короткое время? Марк удивился, да и, надо сказать, не он один.

– Что случилось, Тэрри? – прокричал встревоженный офицер.

– Взлетаем, скорее!

Солдат ничего не объяснял, то ли потому, что не хотел, то ли потому, что сам путался в липкой паутине происходящих событий. Верным оказалось второе. «Головорез» понял это по следующей фразе перепуганного юнца:

– Что-то должно произойти, что-то неотвратимое и страшное. Что-то приближается, что-то идет. Это сделал ОН… эта гадина, этот зверь. Я знаю, я чувствую!

– Все внутрь! Пилотам экстренный взлет!