Сезон свинцовых туч
Шрифт:
К исходу второго дня голова перегрузилась, а ничего полезного не выяснили. Поползли слушки, на Светлова и его помощника поглядывали с опаской. День клонился к завершению, тени от пальм укладывались на проезжую часть. Светлов и Виталий курили на улице Аламеда, в шаге от КПП, мрачно смотрели, как по дороге ползут машины. Из заведения напротив доносился смех, звучала гитара. Подъехала машина, вышел Байкалов Олег Денисович, приветливо кивнул.
Забренчал турникет за спиной, и через проходную проследовала целая семья. Попискивала и путалась под ногами родителей девчонка лет восьми. Улыбалась женщина с серенькой внешностью – в целом симпатичная, но какая-то невыразительная. Андрей
– На море пошли, – объяснил Сотников. – После тяжелого и продолжительного рабочего дня… Здесь восемь минут ходьбы, пляж безопасный, охраняется полицией. Не бывал еще?
– Шутишь? Ладно, выдастся минутка – сбегаю… Удалось что-нибудь выяснить?
– Ну так, с миру по нитке… Как на духу, Вадим? Мы же не на партсобрании?
– Как есть, Виталик, со всей чекистской откровенностью.
– Войтенко несколько раз напивался в «Каса Моно» – вон то, третье по счету заведение. В нем цены пониже. Срывался мужик, с катушек слетал. Впрочем, не буянил, засыпал на месте мертвым сном. Из заведения к нам приходили, просили забрать. Не сказать, что запойный, но иногда находит, особенно перед выходными. А вообще работник хороший, Девятов его ценит, не скандальный, правда, бывает въедливым до мелочей, но это и хорошо. В дипломатии лучше перестраховаться… Ульманис Роберт Янович регулярно посещает бордель на Вальперон, уединяется исключительно с некоей Кармен – эдакая жгучая красотка вроде той, из оперетты…
– Из оперы, – машинально поправил Светлов. – Бизе написал. – И невольно задумался: точно опера, а не балет?
– Да хоть эклер с макаронами, – отмахнулся Сотников. – В общем, чувства у него к этой путане. Тамошняя публика смеется, когда он появляется, дескать, опять, Кармен, твой пришел…
– Ничего себе, – протянул Вадим. – А как же чистый образ советского дипломата?
– А он в другом чистый, – объяснил Виталий. – Ну приперло человека, бывает. Он ей даже цветы покупает. Услуги оплачивает, не скупится. Некрасивая, конечно, история, но если Роберт Янович не замешан в чем-то более серьезном, то не нам его судить. Есть товарищеские суды, парткомы и тому подобное. Свои обязанности он, кстати, выполняет. Почти не пьет. Да и не женатый, между нами, девочками, говоря.
– Хочешь сказать, что все нормально? Человеку доверена секретная информация – а он в борделе со шлюхой? И цэрэушники тут сроду ни при чем и даже не заглядывают?
Виталик усмехался. «Да черт его знает, – подумал Вадим. – Информация не из разряда „совершенно секретно“. И Сотников не первый, кто это выяснил. На хрена ЦРУ такой крот? Все могло быть сложнее, иметь двойное дно, но то, что лежало на поверхности, уликой не являлось».
– Еще что? Давай уж, Виталик, не стесняйся, убей мою веру в светлый облик отечественного дипломата.
– У Югановой и Стоцкого, похоже, амурная связь.
– О, мы собираем жареные сплетни, Виталик? Ну конечно, если нет ничего другого… – «А не со Стоцким ли я ее вчера застукал?» – шевельнулась интересная мысль.
– Именно, – невозмутимо кивнул помощник. – Народ шепчется. А народ, товарищ майор, всегда прав. Без этого никак. Амуры, адюльтеры, разбитые сердца – что еще вы хотели в замкнутом коллективе? История банальная – знают все, кроме супруги Стоцкого. Вы ее видели пару минут назад – похожа она на человека, убитого горем? Но дело житейское, все мы люди. Больше про обоих чего-то криминального не скажу. Олег Денисович Байкалов тайно посещает
– Вот как? – встрепенулся Вадим. – В жизни азарта не хватает? Может, он еще и казино посещает?
– Такой информации нет. Выигрывает он или проигрывает, тоже не знаю. Но ты же понимаешь, что может потянуться из этого, казалось бы, невинного развлечения? Крупный проигрыш, добрый дядя помогает, и человек уже в кабале…
– Ну, судя по его цветущему виду, серьезных неприятностей в игре у Олега Денисовича нет… Но все это очень плохо… Может, зря мы полезли, Виталик, в это дерьмо?
– Так сам же приказал. – Помощник пожал плечами и уставился на машину с шашечками, сворачивающую с дороги. Из автомобиля вышли Войтенко с Оксаной Адамович и направились к проходной. Мужчина заметно смущался – компания попалась странная. Оксане Викторовне же было все равно, она шла прямая как штык, невозмутимо задрав нос. Войтенко кивнул, проходя мимо.
– Это так, по работе пересеклись, – прокомментировал Сотников. – Обычно эти двое не дружат.
– Что по Адамович?
– Ни-че-го, – по складам произнес Сотников. – Сотрудница безупречная, в порочащих связях не замечена. Замужем не была, в московской квартире проживает старенькая мать. Работает в Гвадаларе без малого два года. Дважды летала домой в отпуск. Характер стойкий, нордический. Но как-то неровно дышит к Юрию Александровичу Девятову, прибегает по первому зову, хватается за любую работу. Буквально меняется в лице, когда его видит. И он очень ценит Оксану Викторовну. Возможно, это не то, о чем мы сейчас подумали…
– Так, продолжай.
– Нет, не то. – Виталик замотал головой. – Но с другой стороны… никто же ее не видел без кольчуги, в которой она ходит. Возраст не критический, распустить волосы, накрасить… «Служебный роман» видел?
– Мымра. Ну понятно. Фантазер ты, Сотников… И это все, что нарыл?
– Мало, что ли? – Виталик надулся и устремил взгляд наискосок через дорогу, где в тени деревьев прятались заведения «Эль-Кихот» и «Торо Браво». Работали летние веранды, можно было войти в помещения. На специальных складных дощечках крепилось меню для прохожих. – Это самое, Вадим, – Виталик откашлялся. – Дерево видишь? Вон то, развесистое, на медведя похожее?
– Дерево вижу, – вздохнул Светлов. – Лирическое отступление, Виталик? Таких деревьев здесь как ухабов на сельской дороге.
– Не скажите, товарищ майор. – Молодой капитан сделал глубокомысленную мину. – Таких деревьев здесь как раз немного. Растут в лесах и на плантациях, где их специально разводят. Это дерево чикле, дающее натуральный сок латекса. На стволе делают наклонные надрезы, и вытекает натуральная камедь, еще известная как каучук. Свежий сок густеет при контакте с деревом. Его собирают, доводят до кремовой консистенции, кипятят, охлаждают и режут на брикеты. Эта штука тоже называется чикле, ее используют для производства жевательной резинки. Для Соединенных Штатов – незаменимый пищевой продукт. Перестанут жевать – погибнет нация.
– Пока не понимаю, куда ты клонишь, приятель. Советские люди не жуют жевательную резинку из каучука. Советские люди жуют смолу, гудрон и другие полезные продукты.
– Соглашусь: слава богу, что нашим людям недоступно это «благо цивилизации» – иначе все бы стали жвачными животными. Дерево – это так, ориентир. Справа от него – вход в таверну «Каса Моно». Там готовят неплохую кессадилью и буррито, потому что повар у них – мексиканец. На крыльце заведения курят трое мужчин… Вот они закончили травить свои организмы, направляются к серебристому «Континенталю», который ждет их на обочине…