Сезон удачи
Шрифт:
Мария Юрьевна засуетилась, схватила со стола свой чемоданчик и стала разворачиваться с ним в тесном купе. Она неловко развернулась, подняла свой талисман почти над головой и вдруг стремительно уронила его. И не просто вниз, а по диагонали, так, что металлический его уголок угодил Валету между ног. В то самое место. Одним словом – удар ниже пояса…
Валет замычал, выронил пистолет и, схватившись обеими руками за источник нестерпимой боли, согнулся, ударившись лбом о столик… Мария Юрьевна выдернула из-под него чемоданчик, еще раз подняла его над головой и резко опустила на то место, где толстая шея Валета переходила в бритую голову.
– Иннокентий, не сидите вы как статуя. Поднимите вашего гостя. Ему очень неудобно так лежать… Посадите его. Курточку оденьте.
– Ловко вы его… Я, Мария Юрьевна, до сих пор дрожу весь. А вы его так спокойно…
– Не спокойно, Кеша, а машинально. Не люблю я, когда оружие на людей направляют. Я, знаете, больше двадцати лет следователем проработала… Да не меняйтесь вы так в лице. Сегодня мне ваши заморочки не интересны. Я уже пять лет адвокатом работаю. В Москве. Вот моя визитка. Очень полезно иметь своего адвоката… Приехали, Иннокентий. Уже Киев. Обнимите своего друга и тащите его за мной. Я буду прикрывать.
Они с трудом спустились на перрон и поплелись к привокзальной площади. Народа было немного, но на всякий случай Мария Юрьевна причитала: «Ой, совсем пить разучились. Всего стакан принял – так развезло. Сейчас, дорогой, отдохнешь, воздухом подышишь и все пройдет…»
Валета разместили на самой дальней лавочке и Мария Юрьевна стала сразу же торопить Кешу:
– Бегите, Иннокентий. Стоянка скоро закончится… Я постараюсь, чтоб ближайшие годы Валет вас не беспокоил.
Когда Кеша убежал, Мария Юрьевна нашла в центре площади скучающего милиционера под фонарем.
– Пан сержант. Вы тут за порядком смотрите?
– Ну?
– А вас награждают, если вы бандита споймаете?
– Ну?
– И орден могут дать?
– Как же…
– Я, пан сержант, знаю одного типа. У него и пистолет есть. Только что в Киев приехал.
– Из России? Москаль!
– Он самый… Я думаю, он президента нашего хотел подстрелить или еще чего хуже… За такого наградят, пан сержант?
– Где он?!
– Вон на той лавочке… Спит, злодей.
Сержант повернулся спиной к бдительной пассажирке и начал расстегивать кобуру. Но первый порыв быстро прошел… «Тот-то тоже с пистолетом. Нечего поперек батьки в пекло лезть. Надо хлопцев позвать… А кого награждать потом будут? Одну премию на всех. По десять гривен на нос. Нет! Один возьму… Так могут и лейтенанта дать. Или орден… Нет, лучше – квартиру».
Оглянувшись, сержант не увидел рядом заявительницы. Да и шут с ней. Испугалась, бисова старушка… Он двинулся к дальней лавочке, держа перед собой пистолет. При этом он забыл снять его с предохранителя и передернул затвор…
Валет с трудом открыл тяжелые веки. Кругом качались фонарные столбы, а на него со всех сторон надвигались одинаковые фигуры в фуражках и с дрожащими пистолетами в руках… Он полез в карман куртки. Но с первого раза не получилось. Потом он промахнулся еще три раза… Когда же он ощутил рукоятку своего пистолета – было уже поздно. Кто-то свел его руки вместе и защелкнул на них браслеты.
Газета «Вечерняя Одесса»:
– Вчера утром наш репортер наблюдал на Греческой площади жутко смешную картину. Десятки солидных граждан нашего города с трагическими лицами толпились около пустого особняка, где еще день назад кипела работа фирмы «Высокий Замок». Но сейчас фирма испарилась, как замок воздушный. Любопытно, что опечаленные «лохи» с Греческой все как один держат фасон: никто не сказал, что его красиво надули. У нас в Одессе нет желающих быть кефалью на крючке, но все хотят быть рыбаками…
Газета «Гуляй Поле»:
– Вы знаете фирму «Высокий Замок»? Так и мы ее знаем! Все лето ее реклама висла у нас на ушах и мозолила глаза. Но дураков было мало, пока по Одессе не пронесся слух, что за фирмой стоит сам Наум Борисович Корсак, больше известный нам под кличкой «Граф». И люди ринулись в этот «Высокий Замок». А кто не хочет иметь свой дом в Австрии или Чехии? Кто не жаждет держать свои кровные в швейцарском банке? Все хотят!
Газета «Приморский бульвар»:
– Известный предприниматель Наум Корсак попал в автомобильную аварию, но отделался лишь ушибами… Утром три черные иномарки неслись по Тираспольскому шоссе, догоняя московский поезд. Одна машина проскочила вперед, а перед двумя другими вдруг появилась телега с соседней бахчи. От арбузов остались только брызги, но Наум Борисович быстро пришел в себя и пояснил нашему репортеру случившееся. Он сказал, что преследовал того, кто обобрал и оскорбил одесситов, кто пытался испачкать его честное имя. Пан Корсак сказал: «Тот, кто называл себя Иннокентием – не наш человек, не одессит. Он действовал не по понятиям. И мы его достанем!» Еще Наум Борисович сообщил, что будет бороться за место городского головы. «Я наведу порядок. Нельзя допустить, чтоб одесситов грабили чужаки, залетные фраеры».
Газета «Киевский вестник»:
– Наша милиция опять села в лужу… Вчера вечером на привокзальной площади сержант Загоруйко избил гостя нашего города Аркадия Вальтовича, который является помощником авторитетного одесского предпринимателя Наума Корсака. Кроме того «страж порядка» подкинул Вальтовичу пистолет. Мотивы действий сержанта просты: задержать «террориста» и обеспечить себе внеочередное получение квартиры.
По просьбе срочно прибывшего из Одессы адвоката Вальтовича, на Загоруйко не будет заведено уголовное дело. Сержант получит очередной выговор и будет снят с очереди на получение квартиры. Теперь его семья еще долго будет ютиться в коммуналке на Подоле. И поделом!
Глава 2
Полковник Горелов закрыл за собой тяжелую дверь, прошел между стеллажами в дальний угол архивного хранилища и разместился в закутке, который он часто использовал, как временный рабочий кабинет. Здесь было очень уютно: тяжелый кожаный диван сталинских времен, кресло той же эпохи и письменный стол. Антикварная штучка. Ее, вероятно, реквизировали и затащили сюда еще при Феликсе.
Работать с документами прямо в хранилище не разрешалось. Надо было подобрать дело по описи, зарегистрировать выдачу и читать в соседнем зале, отмечая каждую страницу, на которую падал твой взгляд. Этого Горелов требовал от всех. Даже от своих заместителей. И только для себя он делал исключение.
Были в хранилище и сотни тысяч дел сверх ограниченного доступа. Попадались и такие, которые могли смотреть всего три человека в стране. Третьим был он – Лев Львович Горелов. Это были агентурные дела. Те, которые формально давно уже уничтожены потому, что их фигуранты слишком высоко взлетели и их фамилии не сходят со страниц газет и телеэкранов…
Горелов откинулся в кресле, вытащил из внутреннего кармана пиджака очередной список, но отложил его в сторону. Он должен настроиться для этой работы. Сейчас он будет нарушать въевшиеся в кровь за годы службы инструкции, традиции, заветы. А для этого нужна злость. Даже ярость… Эти чувства он получал, вспоминая о бывшей жене…
Она ушла от него три года назад. Не сразу ушла. Сначала были размолвки, потом споры, ссоры, скандалы. При разводе она сообщила, что не сошлись характерами. Глупая формулировка! Двадцать лет сходились, а последние годы – не сошлись… Он только потом понял причину, по которой Ирина начала испытывать ненависть к нему.
В ней всегда дремал бес самоутверждения. Муж полковник КГБ – это нормально, престижно. Определенный уровень достатка. Одним словом – она могла смотреть на своих подруг свысока.
Но в середине девяностых все перевернулось. Теперь уже подруги жалели ее: «Мой видеотехникой торгует. А твой все полковник? Не расстраивайся. Бывает. И так люди живут…»
Потом его сыну пришлось бросить институт, который вдруг стал платным… Дочери не удалось устроить пышную свадьбу – обошлись квартирным вариантом с салатом «Оливье» и селедкой… За гроши пришлось продать старенькую машину. И сразу захирела дача; до которой невозможно было доехать… Не смог купить внуку коляску – одной зарплаты не это не хватило.