Сезон ведьмовства
Шрифт:
Он поднялся на площадку крана еще раз, теперь уже для того, чтобы прыгнуть в одиночку. Морриган охотно согласилась его подождать и замахала руками, когда он попытался извиниться за то, что отнимет у нее время.
— Вы точно не возражаете? — спросил Габриель, вставая в очередь.
Желающих прыгнуть по-прежнему хватало, но, что интересно, последовать его примеру и продублировать прыжок никто не решился. Повторным клиентом оказался он один.
Габриель оглянулся
— Пожалуйста, не думайте, что за мной нужен присмотр. Я справлюсь.
Он улыбался; после прыжка счастливая улыбка идиота не сходила с лица Габриеля. Он снова готовился испытать прилив эмоций.
— Мне здесь нравится. — Морриган мотнула головой. — Ступайте.
— Еще разок, и на сегодня хватит.
— Договорились. А потом я угощу вас ланчем. Сами удивитесь, когда поймете, как проголодались.
Морриган не ошиблась. После второго прыжка, давшего ему столь же сильные ощущения, у Габриеля разыгрался поистине волчий аппетит. Она выбрала тихое, скромное местечко, где подавали отличную еду.
Когда он наконец откинулся на спинку стула, насытившись, Морриган лукаво склонила голову набок.
— Не хотите добавки? — заботливо спросила она. — Может быть, еще одну порцию крем-брюле?
— Простите. — Габриель покраснел. — Я лопаю, как обжора. Вы правы, за сегодняшнее утро я нагулял зверский аппетит.
— Так всегда бывает, когда играешь в рискованные игры.
— Вам лучше знать, у вас ведь настоящая склонность к подобным забавам. И каково это — быть адреналиновой наркоманкой?
— Дофаминовой. Сродни пристрастию к шоколаду.
— Сильнодействующему?
— Не пытайтесь меня обмануть, — поморщилась Морриган. — Сегодня утром вы и сами словили кайф. Доказательством можно считать уже то, что вы прыгнули во второй раз. Для большинства людей это нехарактерно, повторить прыжок решаются лишь пятнадцать процентов.
Одобрение в ее голосе заставило Габриеля смутиться. Выходило, будто он, сам того не подозревая, прошел некое испытание. Он сдвинул брови и передернул плечами, словно отгоняя от себя эту мысль.
— Значит, ваша цель в жизни — испытать самые сильные и незабываемые ощущения?
— Пожалуй. — Морриган на секунду задумалась. — Конечно, шансы микроскопические. Серферы знают, что лучшие волны — те, которые рождаются в неизведанных морях и разбиваются о безлюдные берега, — остаются непокоренными.
— Если честно, Морриган, зачем вам это? Только не говорите мне, что просто хотите «острее чувствовать жизнь». Все гораздо серьезнее.
— Вам никогда не хотелось проверить свои способности — силу, храбрость, реакцию?
— Придется вас разочаровать — нет, никогда.
— Полагаю, смысл заключается в том, что личность поднимается на новый, более высокий уровень. Я не имею в виду только прыжки с моста, речь также о ментальном
Это как совершить «скачок», внезапно подумал Габриель. Покинуть привычную и относительно безопасную среду собственных чувств и окунуться в незнакомый пейзаж чужих мыслей. Страх утратить себя, навсегда раствориться в другом человеке — его испытал каждый дальновидящий. Как и страх заблудиться, не найти выхода из лабиринта чужого разума.
— Габриель?
— Простите, я задумался над вашими словами. Объять пустоту. Кое-кто называет это подсознательным желанием смерти. — Он усмехнулся. — Старику Фрейду было что сказать по этому поводу.
— Точно. Вроде того, что поиск острых ощущений связан с подавлением чувства вины.
Габриель уголком глаза покосился на Морриган. Забросить удочку или не стоит?
— Вины? Вы чувствуете вину за что-то?
— Скорее испытываю сожаления. Иногда разочарование. — Она устремила на него взгляд своих неземных глаз. — А вы? Из-за чего бывает бессонница у Габриеля Блэкстоуна?
Он вдруг умолк, растеряв все слова. Перед ним возник непрошеный образ девушки с безупречным овалом лица и длинными белокурыми волосами. Хотя, когда ее нашли в том сарае, светлые волосы были черными от грязи и пота. Мелисса Картрайт. Позднее он узнал, что в юности, еще в Штатах, она победила в конкурсе красоты.
Габриель поднял глаза. Морриган пристально смотрела на него.
— Я сплю как убитый, а сожаления — напрасные эмоции.
Он постарался произнести эти слова беззаботно, но его голос прозвучал резко.
Между ними повисла тишина, напряженное молчание. Наконец Морриган улыбнулась и шутливо подняла бровь. Наклонившись вперед, она положила обе руки на стол.
— Послушайте, сегодня утром вы пережили настоящее приключение, на несколько мгновений вознеслись в небо и полетели, как птица, но давайте не будем воспринимать все слишком серьезно. Помните, что сказал Честертон насчет ангелов и полетов?
— Что?
Лучезарная улыбка осветила лицо Морриган.
— Они летают, потому что легкомысленно относятся к себе.
Впечатления от прыжка не оставляли Габриеля весь день. Даже сейчас, несколько часов спустя, он все еще испытывал возбуждение.
С книгой на коленях и чашкой дымящегося кофе в руке он сидел в полосатом шезлонге у себя на балконе и наблюдал, как на город наползает ночь. В воздухе остро чувствовался запах реки. Тауэрский мост, как сказочный мираж, озаренный волшебным светом, в сумерках словно парил над водой. Внизу на улице шипела и трещала неоновая вывеска над магазином оптики, гигантские зеленые очки то вспыхивали, то гасли.