Шрифт:
Серия «Боевая фантастика»
Оформление обложки Станислава Дудина
Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону
– Пойдём, – стоявший чуть позади барон тронул Белецкого за рукав. – Все уже разошлись.
– Да,
И снова обратил печальный взор на, казалось, не замечающую ничего вокруг себя парочку.
Но нет, замечали… Мужчина и женщина оторвались друг от друга и почти синхронно взмахнули руками в прощальном приветствии. Егор автоматически махнул рукой в ответ, сглотнул подступивший к горлу ком и торопливо зашагал вслед за фон Стиглицем, уже катившим по дорожке в своей медкапсуле-экзоскелете. Самостоятельно передвигаться барон всё ещё не мог – ранение, полученное в операции по захвату эсэсовского «Спрута», было слишком серьёзным. Если бы не медблок, поддерживавший жизнедеятельность организма командира контрабордажников, пока не прибыла помощь с линкора, то сейчас на Мемориальной стене СИБ добавился бы ещё один портрет.
Проводив взглядами Белецкого и фон Стиглица, офицер и его девушка снова обернулись друг к другу и продолжили свою беззвучную беседу.
– Как, интересно, его вдова отнеслась к такому месту упокоения? – пробормотал барон, стараясь не глядеть по сторонам. Казалось, здесь царил праздник. Кругом толпились нарядно одетые люди: военные, гражданские, мужчины, женщины, пожилые, молодые, в одиночку и группами… Все улыбались, многие оборачивались вслед двум военным, являвшимся на данный момент единственными живыми людьми среди этой многотысячной толпы призраков.
– Не знаю, – пожал плечами Егор. – Может, обиделась. А может, поняла…
Белецкий тоже старался смотреть строго прямо перед собой. Сегодня общаться с местными призраками не хотелось. Раньше – да. Было даже интересно…
Конечно, он находился в таком месте далеко не в первый раз. Продолжительность жизни в Империи была очень высока, но смерть победить пока не удавалось, несмотря на продолжающиеся уже который век бодрые заявления медиков, что, дескать, «вот-вот…». А кому-то приходилось умирать и молодыми. Издержки практически непрекращающейся войны. Так что провожать в последний путь близких и знакомых молодому человеку уже приходилось. Да и потом, после похорон, он время от времени навещал их последнее пристанище. Как правило – раз в год вместе с родными в родительский день.
В такие дни ему обычно было интересно неспешно пройтись среди динамических голограмм, трудно отличимых от реальных живых людей. Такие голограммы с незапамятных времён использовались в Империи в качестве надгробий. Учитывая то, что во многие надгробия были вмонтированы ещё и искины со слепками личности усопших, с некоторыми из призраков можно было даже поболтать о делах давно и не очень минувших дней… Казалось, что прикасаешься к истории, что эти люди не умерли… Или умерли «не совсем»…
Однако сейчас Егору было не до бесед с мёртвыми: всё здесь напоминало ему о недавней утрате командира и товарища, а также о том, что он и сам чудом
Нет, наверное, правильнее было бы – местных обитателей. Называть жителем покойника… Как-то не так.
И – да. Именно ряды. Кладбище – оно и есть кладбище. Все здесь, и военные, и гражданские, располагались строго рядами. Каждый призрак над своей могилой.
Егор глубоко вздохнул. Да, на этот раз пронесло. Смерть прошла совсем близко, но удостоила своим вниманием не его. А что будет в будущем… Будущего лучше не знать. Эту истину молодой человек, благодаря последним произошедшим с ним событиям, осознал и усвоил предельно чётко.
– Зато теперь они наконец-то вместе, как он и мечтал всю жизнь, – покачал головой фон Стиглиц.
– Да, – тихо ответил Белецкий. – Теперь вместе. Навсегда…
Наконец казавшаяся бесконечной центральная аллея кладбища закончилась. Снаружи на пустой стоянке неподалеку от ворот одиноко приткнулись к бордюру две машины. На бортах одной из них – небольшого белого фургона, были нарисованы красные кресты. На другой – легковушке салатного цвета, красовались чёрные шашечки такси.
– Ну что ж, до встречи, – протянул Белецкому ладонь фон Стиглиц. Пожалуй, правая рука на данный момент была единственной его работающей конечностью.
– Надеюсь, что встретимся, – Егор осторожно пожал протянутую руку. Работала-то она работала, но всё же лучше не рисковать. А то ещё проваляется барон в госпитале на несколько дней дольше…
– Ты, смотрю, в этом не уверен, – хмыкнул барон, пристально глядя на лейтенанта. – Стал пессимистом, однако.
– Реалистом, – поправил его Белецкий.
– Ну, хорошо. Пока, реалист! Но надеяться всё же надо на лучшее! – с этим словами фон Стиглиц лихо развернулся на своём мини-транспортном средстве и по откинувшемуся наклонному пандусу въехал в медицинский фургон. Пандус тут же поднялся, створки дверей сдвинулись, и фургон с тихим шелестом плавно тронулся с места.
Проводив его взглядом, Белецкий вздохнул и молча уселся в предупредительно поднявшее дверь такси. Обычно при посадке надо было называть адрес доставки, но эта машина знала, куда надо ехать, лучше своего пассажира. Дверь плавно закрылась, и такси начало набирать скорость, переведя остекление в непрозрачный режим. Причём непрозрачными стёкла стали как снаружи, так и изнутри. Так что Егор и сам не знал, куда ехал.
Да не очень-то и хотелось. Конспираторы, блин. Сказали бы просто, что маршрут – военная тайна, и он бы всё равно физически не смог никому ничего разболтать. После того, что с ним сделали… Егор прикусил губу. Он до сих пор так и не смог до конца принять того, как бесцеремонно в штрафбате влезли в его голову.
С другой стороны, если бы не влезли, он бы не познакомился с Тимофеем.
Салатное такси въехало в длинный тёмный тоннель, выходивший на кольцевую автостраду. Кстати, автострады в Империи вообще не освещались. Только тротуары и пешеходные дорожки. Искинам автомобилей, с их набором всевозможных датчиков, освещение в видимом диапазоне было ни к чему.
Через минуту с другой стороны тоннеля выехала совсем другая машина. По крайней мере, с виду. Изменились и цвет, и модель, и регистрационные данные, периодически запрашиваемые у неё стационарными сканерами, густо натыканными вдоль дороги.