Сфера Жизни
Шрифт:
Обитали джерманлы в горах, чаще всего, облюбовывая старые выработки гномов. На поверхности появлялись редко, предпочитая уютный мрак подземелий полному опасностей и недоброжелателей открытому миру. Но если уж хоть один джерманл оказывался в крупном, населенном людьми городе, следовало ожидать самых невероятных сюрпризов. А поймать такую тварь практически невозможно — они отлично умеют отводить глаза, прятаться и очень быстро бегать. Не окажись прошлой ночью рядом с Конаном каттакана — охотники никогда не сумели бы изловить своих обидчиков.
—
— Объясни человеческим языком, что они способны делать? — сказала Асгерд. — Пока что кроме мелких пакостей мы ничего от джерманлов не видели! И, в конце концов, почему они привязались к нашей ватаге? Что плохого мы им сделали?
— Я тоже не делал им ничего дурного, мрачно ответил упырь. — И, тем не менее, несколько столетий назад у нас в Рудне завелось несколько этих уродцев, видимо пришли из Кензакийских гор по заброшенным подземным тоннелям, связывающим наш замок со старыми шахтами. Человек или гном пройти не смогли — время не пощадило старые галереи, многие из них обвалились. Но крошечному джерманлу не составит труда протиснуться в любую щель, особенно если в доме, который они решили посетить хранится столько вкусного…
— Они что же, воровали у вас еду? — заинтересовался Гвай.
— Слово «вкусное» я употребил в качестве метафоры, — Рэльгонн поморщился, словно у него зуб заболел. — Помните, я упомянул, что эти твари привержены Хаосу? Так вот, их любимое, занятие — ломать и разрушать. А особенно — портить магические предметы!
— То есть, как? — не поняла Асгерд. — Не представляю себе, как, например, можно сломать волшебное кольцо, в которое волшебники вкладывают часть своей силы! Расплавить, что ли?
— Нет, все куда хитрее… Благодаря своим способностям, джерманлы способны частично изменять действие заклинаний, вложенных в артефакты. Сущность заклятия остается неизменной — то есть, если некий магический жезл, предназначен для превращения кошек в собак и наоборот, то он и будет это делать даже после того, как над ним поработают эти шутники. Одна беда: превращение или не будет завершено, или в результате получится, например, розовая кошка размером с быка или собака величиной с кузнечика, да еще она будет мяукать, а не лаять.
— Вот теперь я понял, — закивал Гвайнард. — Возьмем хотя бы историю с амулетом, отпугивающим морских змеев. Мы же говорили о том, что общие свойства не изменились, амулет воздействовал именно на змей, но не отпугивал, а приманивал, и змеи были не морские а вполне сухопутные… И, что же, джерманлы способны влиять на действия любых артефактов? Каких
— Скорее всего, да, — ответил Рэльгонн. — Знаете, почему они пришли в ваш дом? У вас хранится большое количество амулетов, оберегов и прочих магических приспособлений. А волшебство эти поганцы чувствуют за сотню лиг! Ваше счастье, что они не остались в доме надолго — вы лишились бы всей своей коллекции артефактов! Конечно, они продолжали бы действовать, но совершенно по-другому!
— А зачем они увязались за нами? — удивился Эйнар.
— Откуда мне знать? — пожал плечами Рэльгонн. — Может быть, просто спрятались среди ваших вещей, заснули, — а потом выяснилось, что господа охотники отправились в поход и теперь невозможно вернуться назад. Но не признать того, что прятались они великолепно, я не могу!
Наверху грохнула тяжелая дверь, и в погреб спустился киммериец, державший в руках два полупрозрачных мешочка, в которых шевелились маленькие твари, размером с подрастающих котят.
— Дай-ка мне, — вытянул руку упырь. — Попробуем допросить одного из наших уродцев…
Рэльгонн снял стальную скобу с одного из мешков и аккуратно извлек наружу яростно шипящую тварюшку, взиравшую на своего мучителя злыми темно-желтыми глазками.
По ближайшему рассмотрению оказалось, что назвать джерманла симпатичным существом никак нельзя. Строение тела походило на человеческое — две руки, две ноги, голова, но в остальном сие порождение Хаоса более всего, напоминает детеныша лесного гоблина. Тело с буровато-коричневой бугристой кожей покрывали пучки жестких волос, голова словно приплюснута, рот широченный, буквально «до ушей». Крошечные, очень острые зубки, носик пятачком, широкие треугольные уши… Словом, пакостное зрелище.
— Они вполне разумны и могут знать человеческий язык, — пояснил Рэльгонн, аккуратно держа джерманла за короткую шею и решительно пресекая все попытки существа вырваться из цепких пальцев упыря путем несильных, но обидных щелчков по покатому морщинистому носу. — Ну, дружок, побеседуем?
Последний вопрос уже был обращен к джермалу. В ответ раздался целый водопад звуков, которыe ни единый из охотников не мог бы назвать членораздельной речью. Тварь пищала, цокала, взвизгивала, но только не говорила.
Упырь, однако, не растерялся. Он подумал и завел разговор на странном наречии, которое Конан опознал не без труда: так разговаривали горные уруки-гоблины, еще водившиеся в Кезанкии. Как ни странно — подействовало! Заслышав знакомую речь, джерманл слегка успокоился и начал отвечать, но было заметно, что он по-прежнему крайне недоволен обществом людей и уважаемого пожилого вампира.
— Ну и дела… — вздохнул Рэльгонн после того, как они с джерманлом полных два квадранса несли, чудовищную тарабарщину, непонятную никому из охотников. — Не знаю, смеяться или плакать… Если бы кто рассказал мне такую история, никогда бы не поверил!