Сферы Рапа-Нуи
Шрифт:
Эти аргументы вызвали возбуждение британских летчиков.
— Ладно, пусть так, — согласился О’Брайен. — Но как же эти проклятые создания смогли узнать, что бомба сброшена по команде с острова Хендриксон?
Этнограф молча указал на сферу из красноватого металла, потом проговорил:
— Существа, способные расставить подводные сейсмографы на глубине трехсот метров, которые точно оповещают об опасности, наверняка располагают огромными возможностями. Я не удивлюсь, если окажется, что они могут сотворить много большее, чем мы можем себе вообразить.
— Не
Глава VII
В большой палатке, где хранились материалы, собранные экспедицией, члены ее вели негромкий разговор с летчиками. На этом ночном сборище присутствовала и учительница.
Время от времени этнограф нетерпеливо поглядывал на часы.
— Опять ничего. Буске с четырьмя матросами с «Мендозы» заступил на пост в двадцать тридцать. Они не спускают глаз с Рано Као и хибарки Тюпютахи. Если в течение часа Аку-Аку старухи появится, то они нас предупредят. Впрочем, боюсь, что свидание не состоится…
— Что ж, тогда мы останемся, как говорится, при своем интересе…
Тут раздался шум шагов, и вскоре у входа в палатку появилась колеблющаяся на тенте тень. «Заговорщики» затаились. Этнограф вышел и задернул за собой полог. Друзья услышали, как он внятно проговорил:
— Ja oka na, Тонио!
— Ja oka na, Теснуае! Ты спал?
— Нет, но собираюсь. Пойдем, — пригласил он мэра, стараясь отвести его подальше от палатки, — выкурим по сигарете. Как ты себя чувствуешь? — спросил он, усаживаясь у подножия Моаи, в тридцати метрах от штаб-квартиры.
— Лучше. Лекарство, которое дал доктор, — очень хорошее. Они все спят? — кивнул он головой в сторону палатки.
— Думаю, что да.
Мэр посмотрел на пустынный пляж, окаймленный полосой пены, потом сказал, понизив голос.
— Я видел Аку-Аку, Теснуае.
— Своего?
— Нет, другого. Он со мной не говорил. Это было сегодня вечером, около семи. Я рыбачил с лодки, а он купался у подножия холмов Винапу.
Услышав удивленное восклицание этнографа, Хореко понял это как поощрение к продолжению рассказа и уточнил:
— Он плавал. Я сразу, как понимаешь, сделал магические жесты. Я боялся, что он принес мне несчастье.
Христиан невозмутимо спросил:
— А он-то тебя видел?
— Конечно, потому что ответил на мои знаки, дав понять, что не желает мне дурного.
— Совершенно верно, — согласился Христиан, прежде чем всерьез добавить: — Я его знаю. Это мой единственный Аку-Аку. Он всегда исчезает, уходя под воду. Это привычка у него такая…
Мэр обалдело посмотрел на француза.
— Ну… да-а, — заикаясь протянул он. — Так Аку-Аку и сделал. Нырнул под воду возле рифов и больше не появлялся!
— А я тебе что говорил?! — победоносно заявил Христиан. — Это хороший знак для тебя, Тонио. Это доказывает, что он доволен твоим дружеским отношением ко мне. Я ведь твой брат, правда, Тонио?
— Я тоже твой брат, правда, Теснуае? — простодушно заявил мэр, стуча себя в грудь и гордясь тем, что имеет братом extranjeros,
— Конечно, черт побери! Он был очень доволен, узнав, что ты собираешься отвести меня в свою «семейную пещеру», которая для других — «секрет».
— Да. Я свожу тебя в нее, — пообещал полинезиец с трогательной наивностью. — Хочешь даже, пойдем туда сейчас?..
— Спасибо, Тонио. Может быть, завтра? Сейчас мне нужно отдохнуть.
Мэр ушел, а Христиан вернулся к друзьям. Сообщение Хореко его заинтересовало.
— Что же могло делать это существо у обрыва? — спросил О’Брайен, когда услышал рассказ этнографа.
— Трудно даже представить, — ответила за всех учительница. — Место довольно опасное, рядом рифы. Местные жители ходят туда редко как из-за того, что трудно добираться, так и из-за табу. По поверью, подножия этих холмов часто посещают Moai Kava Kava.
— А это еще что за штука? — забеспокоился О’Брайен.
— Это то, что полинезийцы считают привидениями, — объяснил этнограф. — Уже девять тридцать, — обеспокоенно заметил он. — В одиннадцать или чуть позже мы с Маевой отправимся к старой Тюпютахи. А что вы скажете о ночной экскурсии к подножию этих холмов? Может быть, лучше, укрывшись от нескромных взглядов, спокойно проплыть в автономных скафандрах? И…
— Completeky! — воскликнул О’Брайен.
— А я, например, не вижу в этом предложении ничего глупого, — парировал Лоренцо Чьяппе, которого тоже захватила идея, предложенная шефом экспедиции.
— Вы согласны? — спросил этнограф у других.
— Banko! — бросил Бернар Леруа.
— Целиком и полностью согласен, — откликнулся Каррера. — Катер и снаряжение будут подготовлены к вашему возвращению, — уточнил он, обращаясь к Христиану и Маеве.
Старая Тюпютахи, уморительно выглядевшая в своих новых джинсах, вздувшихся от засунутого в них платья, приняла гостей со всеми возможными выражениями дружбы. Восхищенно уставившись на подарок — рубашку Жанны Мансуа, которую ей только что вручил этнограф, она не обращала никакого внимания на гримасы посетителей. С момента, как они вошли, у них перехватило горло от мерзкого запаха, который витал в хижине; он и в прошлый раз, хотя и в меньшей степени, сопровождал появление Тангата Ману. Наверняка сидевшие в засаде упустили его приход. Монстр уже побывал у старухи! И, видимо, совсем недавно, судя по густоте запаха, впитавшегося в стены маленькой комнатенки.
— Твой подарок очень хороший, — проговорила старуха.
Она быстро вытянула платье из штанов. Этнограф отвел глаза от спектакля, вызвавшего у него только улыбку, но недовольная учительница подтолкнула Тюпютахи к курятнику, собираясь тоже войти туда.
— Не трогай дверь! — вдруг закричала старуха, отстраняя Маеву. — Если ты разбудишь моих кур, то они поднимут дьявольский шум!
Девушка пожала плечами и села рядом с Христианом. Гордая своей обновой, Тюпютахи тоже уселась на табурет, поставив локти на стол, и заявила без всякого вступления: