Сферы влияния
Шрифт:
Первые два часа в городе прошли спокойно — семья гуляла вдоль Темзы, Кристиан рассказывал вычитанные истории про Биг-Бен, а его отец отвечал рассказами о Черчилле и о Маргарет Тэтчер. Миссис Адамс только качала головой, обзывая их занудами, и пыталась переключить беседу на детективов, шпионов и прочие «более интересные вещи».
Погуляв по центру, они собрались в зоопарк, но не добрались до него. Смазанными кадрами замелькали: лицо полицейского, решившего проверить у мистера Адамса документы, вопль Кристиана и черный смерч, вырвавшийся из его тела. Простой
Когда смерч исчез, полицейский лежал мертвым, деревья вокруг вырвало с корнем, телефонную будку отбросило и смяло. Кристиан задрожал и заплакал, а потом вдруг осел на землю.
Скорая, врачи, снова полиция, пытавшаяся выяснить, что произошло, и, наконец, человек с невыразительным лицом в строгом черном костюме-тройке, который сказал, что никто и ни в чем их не винит.
Мальчик скончался в больничной палате. Родителям дали обнять его, после чего вывели их прочь. Тот же мужчина в черном выразил соболезнования от лица Британского правительства и пообещал заняться похоронами.
Сами похороны — очень пышные и торжественные — женщина помнила слабо. Мир для нее постепенно погружался в черноту, но вдруг в ней вспыхнул огонек надежды. Она решила, что ее сын может быть жив.
Гермиона пролистывала как страницы обрывки лихорадочных записей, диалоги с мужем: «Они забрали его, чтобы изучить! Он жив! Наш мальчик жив и вернется к нам, надо только найти…» — «Ты бредишь!», — отвечал ей муж резко.
Потом развод, миссис Адамс стала мисс Сток. Картины стали ее спасением, якорем, который удерживал ее на поверхности жизни. И, конечно, она верила: ее сын жив.
Гермиона покинула ее сознание с тяжелым сердцем.
Чаще всего обскуров находили волшебники, но, видимо, это был один из случаев, когда он привлек внимание магглов. Человек с бесцветным лицом Гермионе не был знаком, но она узнала его манеру держаться и костюм — это был один из многочисленных агентов внутренней разведки, МИ-5. Она встречала их достаточно, чтобы опознать. Кристиана похоронили быстро, свидетелям заплатили за молчание — потому что такие случаи никогда не афишировались.
Странно, что об этом не сообщили волшебникам: тогда Гермиона еще работала на Министерство, и Майкрофт мог бы рассказать ей о произошедшем, хотя бы для того, чтобы команда обливиаторов стерла память тем, кому необходимо.
Но потом Гермиона прикинула даты и поняла, что в это время она не столько работала с Холмсом, сколько гонялась за Бруком по всей стране. Она могла пропустить этот инцидент.
Она посмотрела на спящую тревожным сном миссис Адамс и невольно ощутила укол вины. Если бы восемь лет назад она лучше выполняла свои обязанности, у этой женщины сейчас была бы нормальная жизнь, не отравленная бесплодной надеждой и не наполненная пустыми сожалениями.
Снова вернувшись в ее разум, Гермиона осторожно поправила ее память, не убирая воспоминания, а приглушая их, и покинула дом, возвращаясь в Министерство.
У нее было еще две
Она заработалась настолько, что едва не забыла о том, что ей предстояло вечером. К сожалению, вспомнила.
После непростого дня видеть Малфоя хотелось еще меньше, чем с утра, но Гермиона напомнила себе: «Услуга за услугу», — и стало легче.
Она провела почти час перед зеркалом, приводя себя в порядок — зеркало кривилось и отпускало ехидные комментарии, но, кажется, все-таки одобряло. В сущности, ей было все равно, как выглядеть — для встречи с Малфоем, пожалуй, защитный комбинезон из кожи дракона подходил куда лучше вечерней мантии, но был нюанс: она не собиралась выглядеть ни жалкой, ни слабой, ни глупой, а ей грозило и то, и другое, и третье, заявись она в один из самых дорогих ресторанов волшебной Британии в неподобающей одежде.
— Губы накрась, — мрачно посоветовало зеркало, убежденное, что темно-синий ей категорически не идет и сильно ее старит.
— Тебя забыла спросить, — огрызнулась она, но все-таки добавила косметических чар и отвернулась от зеркала — а потом медленно повернулась обратно.
Из-за стекла на нее смотрело собственное отражение, совершенно обычное, а между тем она была уверена, что на мгновение оно изменилось на отражение Той Гермионы.
«Кажется, у меня едет крыша», — подумала она, но не со злобой, а скорее тревожно. В конечном счете, ее ментальный эксперимент по погружению в подсознание был опасным и безрассудным, и то, что последствия его то и дело проявляются в реальном мире, вызывало естественные опасения.
Отражение не двигалось и не менялось.
Гермиона снова отвернулась, но с нехорошим предчувствием. Впрочем, учитывая ее полную бездарность в прорицаниях, нехорошее предчувствие значило только одно — встреча с Малфоем принесет целый ворох ожидаемых проблем.
Оборвав себя на мысли о том, что можно еще минут пять побыть дома и, например, посмотреть в окно, Гермиона переместилась ко входу в ресторан, под купол защитных чар, скрывавших крыльцо и площадку для аппарации.
Глава шестнадцатая
«Визенгамот» был рестораном из тех, куда не попадёшь просто так — людей с улицы в нём не бывало, столики бронировались заранее совиной почтой, а неопрятно одетому визитёру могли отказать на входе. Никаких домовых эльфов, официантами служили исключительно волшебники, зарплатам которых (Гермиона точно знала) могли бы позавидовать многие министерские работники.
Разумеется, её пустили сразу — несмотря на скандалы и арест, она всё-таки оставалась «Той самой Гермионой Грейнджер». Портье в белоснежных перчатках и чёрной строгой мантии распахнул перед ней дверь и пригласил внутрь, метрдотель во фраке проводил к нужному столику.