Сферы влияния
Шрифт:
Огонь в камине разгорелся жарче, а может, это огневиски растёкся по телу, согрел и обволок сознание жирной густой плёнкой, которая лучше любых щитов защищала от болезненных, гнетущих мыслей и воспоминаний.
Просто прошёл ещё один год. Просто прошёл — ничего странного или необычного. В сущности, это даже глупо — то, что волшебники празднуют Рождество. Наверное, потому что британские волшебники не могут его не праздновать — равно как не пить чай или не говорить о погоде. Хотя европейские праздновали тоже. А на востоке отмечали и Рождество, и Новый год, и Новый год по лунному календарю. Вполне вероятно, что волшебники, как и магглы, просто любят праздники, отдых и веселье,
Ещё немного огневиски. Сыр закончился, но добавки не было, так что пришлось ограничиться виноградом.
Гарри и Джинни сейчас наверняка в «Норе» — вместе со всей многочисленной семьёй Уизли. Мальчишек скоро отправят спать — время десятый час. А взрослые будут праздновать ещё долго. Тедди Люпину, наверное, разрешат посидеть подольше, и он, как когда-то его мама, будет смешить всех, меняя форму носа по заказу. Мари-Виктуар, наверное, будет сидеть рядом с ним, но ни за что не улыбнётся, когда он изобразит свиной пятачок. Зато все остальные будут покатываться со смеху, и только изредка замирать и прислушиваться к чему-то: не раздастся ли взрыв волшебного фейерверка, не превратится ли чья-то палочка в резинового утёнка, не скажет ли кто-то: «Я голодный!» неподражаемым тоном? Ничего этого не произойдёт — и все снова вернутся к празднику, только с немного погрустневшими лицами.
По лицу Гермионы скатилась пьяная слеза, она отёрла её без раздражения — знала, что рано или поздно расплачется.
Второй стакан огневиски подходил к концу, но она плеснула себе ещё — на два пальца. Отпила и тихо, но не боясь своего голоса, проговорила:
«Но вспомните: и вы, заразу источая, Вы трупом ляжете гнилым, Вы, солнце глаз моих, звезда моя живая, Вы, лучезарный серафим» (6).
В итоге всех итогов, все они — магглы, волшебники — не просто ли падаль, ждущая конца своего существования и в разной степени нарушающая порядок мироздания своими нелепыми, суетными телодвижениями?
Гермиона вздохнула, краем сознания отмечая, что больше пить не стоит — если уж дошло до декаданса и Бодлера.
Она отставила стакан, закрыла бутылку и откинулась на спинку кресла. В голове крутились строки французских стихов, мешались и переплетались друг с другом. Щёки всё ещё были мокрыми от слёз, но плакать больше не хотелось. «Слишком долго я плакал» (7), — прошептала Гермиона. Она сама слишком долго плакала. И ей так надоело метание по океану жизни, так надоели её бури, её воистину «бездомные дни».
В ушах шумел прибой и, утомлённая этим днём и той болью, которую он принёс, Гермиона постепенно погружалась в сон, где видела себя тем пьяным кораблем, потерянным «Летучим голландцем», метущимся в волнах.
Очнулась она мгновенно, подскочила на ноги, не сразу поняв, в чём дело, но быстро пришла в себя и вытащила из-под мантии цепочку. Коснулась её палочкой и прочла надпись: «Срочное дело. Касается вашей знакомой. Жду в своём кабинете немедленно. МХ».
Несколько секунд она не могла понять, в чём дело и о чём идёт речь — но потом вспомнила последний разговор с Майкрофтом, его обвинение в общении с Ирэн Адлер (ещё тогда стало ясно, что именно так называла себя Габи в маггловском мире), и картинка сложилась.
С Габриэль что-то произошло или она что-то натворила, причём это «что-то» настолько существенное, что Майкрофт решился выдернуть её в половине второго ночи в Рождество.
Ноги чуть подрагивали, но Гермиона не позволила себе поддаться слабости. Призвала и осушила пузырёк антипохмельного зелья, трансфигурировала домашнюю мантию в костюм и аппарировала в кабинет Майкрофта.
Рождество закончилось — пора было за работу.
Примечания: 1.
Глава одиннадцатая
В кабинете Майкрофта было холодно и едва уловимо пахло чем-то горьковато-едким. Не сразу Гермиона поняла, что это запах маггловской сигареты.
После антипохмельного координация была нарушена и, оказавшись посреди кабинета, Гермиона пошатнулась и едва не упала, но всё-таки удержалась на ногах. Майкрофт сделал странный жест, будто бы собирался протянуть ей руку и помочь, но потом передумал.
Гермиона провела ладонью по наспех трансфигурированной юбке и спросила:
— Что случилось?
Майкрофт — в безупречном костюме, но сам какой-то серый и помятый — ответил:
— Учитывая ваш интерес к Ирэн Адлер, я думаю, вы захотите узнать, что сегодня ночью мы обнаружили её.
Гермиона непонимающе качнула головой, и Майкрофт пояснил:
— Её тело.
— О, — только и смогла выдавить Гермиона, пытаясь утихомирить разбушевавшиеся мысли. Действительно ли Габи мертва? Или тело — искусная трансфигурация, призванная обмануть тех, кто за ней следил?
— Я хотел бы, чтобы вы осмотрели тело и сообщили, не является ли оно… — Майкрофт сделал паузу, — подделкой.
Гермиона хотела было уточнить: «В Рождество?», — но передумала. Она отлично представляла себе, как проводит праздничную ночь семья Поттеров и Уизли, что делают другие её друзья, родители, коллеги. Что там — даже Шерлок Холмс наверняка, изобразив на лице постную мину, провёл несколько часов в компании своего друга-маггла и приятелей. Но вот вообразить себе Майкрофта в одной комнате с ёлкой и подарками не получалось.
Если бы он вырвал её с весёлого празднества, она рассердилась бы. Но приходилось признать, что его сообщение было прислано как нельзя более кстати. И значительно лучше было заняться делом, чем сидеть в слезах у камина и глушить огневиски. Поэтому Гермиона ответила:
— Хорошо.
Одна бровь Майкрофта чуть приподнялась, но потом снова опустилась, углы губ дрогнули, но без улыбки — он просто закончил свои наблюдения и прочитал по красному воспалённому лицу, по запаху и по ещё сотне неразличимых обычным глазом деталей все подробности её специфического досуга.