Сфинкс. Приключения Шерлока Холмса (сборник)

Дойл Артур Конан

– Какая женщина! Какая женщина! – вскричал король, когда мы дочитали это послание. – Разве я не говорил вам, как она умна и решительна! Из нее вышла бы замечательная королева. Разве не жаль, что она мне не ровня?

– Судя по тому, что я успел узнать, она действительно не ровня Вашему Величеству, – холодно сказал Холмс. – Прошу прощения, что мне не удалось добиться большего успеха в деле Вашего Величества.

– Напротив, дорогой сэр! – сказал король. – Большего успеха и не надо. Я знаю, что ее слово нерушимо. Теперь можно не бояться этой фотографии, она так же безопасна, как если бы сгорела.

– Я очень рад, что Ваше Величество так считает.

– Моя благодарность не знает границ. Прошу,

скажите, как я могу отблагодарить вас? Думаю, этот перстень… – Он стянул с пальца украшенный изумрудом золотой перстень и протянул его на раскрытой ладони Холмсу.

– У Вашего Величества есть вещь, которая для меня будет иметь б'oльшую ценность, – сказал Холмс.

– Вам нужно только назвать ее.

– Эта фотография!

Король изумленно уставился на него.

– Фотография Ирен? – переспросил он. – Конечно, если вы так хотите, она ваша.

– Благодарю вас, Ваше Величество. Думаю, дело можно считать закрытым. На этом позвольте попрощаться и пожелать вам всего доброго. – С этими словами Холмс, не заметив протянутой королем руки, развернулся и направился к выходу. Я последовал за ним.

Такова история о том, как королевскому семейству Богемии удалось избежать ужасного скандала, и о том, как хитроумные планы мистера Шерлока Холмса были расстроены женской смекалкой. Раньше он частенько острил относительно женского ума, но после этого происшествия подобных шуток я от него не слышал. Теперь всякий раз, когда Холмс говорит об Ирен Адлер или о ее фотографии, я слышу, какого уважения преисполнен его голос, произносящий слова «Эта Женщина».

Дело II. Союз рыжих

Однажды осенью прошлого года я, зайдя к своему другу Шерлоку Холмсу, застал его за беседой с немолодым краснолицым джентльменом плотного телосложения, волосы которого были необычайно яркого рыжего цвета. Извинившись за вторжение, я хотел было уйти, но Холмс чуть ли не силой втащил меня в комнату и закрыл за мной дверь.

– Дорогой Ватсон, вы пришли как нельзя более вовремя, – радушно сказал он.

– Но я подумал, что вы заняты.

– Занят, и даже очень.

– Так я могу подождать в другой комнате.

– Ни в коем случае. Мистер Вилсон – обратился он к своему гостю, – с этим джентльменом мы много раз работали вместе, он помогал мне во многих моих самых успешных делах. Я не сомневаюсь, что и в вашем деле его помощь также может оказаться чрезвычайно полезной.

Толстяк привстал со стула и кивнул в знак приветствия. Его маленькие, теряющиеся на заплывшем жиром лице глазки недоуменно блеснули.

– Устраивайтесь на диване, – предложил мне Холмс, сам же опять уселся в свое любимое кресло и сложил перед собой кончики пальцев, как делал всегда, когда собирался кого-то слушать. – Ватсон, я знаю, что вы, как и я, любите все необычное и выходящее за рамки повседневной рутины. Если бы это было не так, вы не проявили бы такого рвения, описывая мои скромные приключения, хотя, если честно, по-моему, вы несколько приукрашиваете мою деятельность.

– Ваш талант действительно вызывает у меня восхищение и интерес, – заметил я.

– Вы наверняка помните, как недавно, как раз перед тем, как мы взялись за оказавшееся совсем простым дело мисс Мэри Сазерленд, я говорил, что любая фантазия или игра воображения не идет ни в какое сравнение с теми удивительными и фантастическими случаями, которые встречаются в реальной жизни.

– И с этим утверждением я позволил себе не согласиться.

– Не согласились, доктор, но вам все равно придется принять мою точку зрения, поскольку в противном случае я начну перечислять столько фактов, что не закончу до тех пор, пока вы вынуждены будете признать, что я прав. Вот, например, мистер Джабез Вилсон сейчас пришел ко мне с интереснейшей историей. Я уже давно

не слышал такого удивительного рассказа. Я много раз говорил, что самыми сложными и необычными чаще всего бывают не серьезные и громкие, а мелкие преступления, когда даже не совсем понятно, совершено ли вообще правонарушение. Судя по тому, что мне известно на данный момент, я не могу однозначно утверждать, является ли это дело преступлением или нет. Мистер Вилсон, я был бы вам очень признателен, если бы вы повторили свой рассказ. Дело не только в том, что мой друг доктор Ватсон не слышал начала истории, но и в том, что дело это настолько необычное, что я хотел бы лишний раз обратить внимание на все, даже мельчайшие подробности. Как правило, как только мне начинают описывать то или иное происшествие, в моей памяти тут же всплывают тысячи подобных случаев, но сейчас я вынужден признать, что ваше дело уникально.

Тучный клиент Холмса не без гордости расправил плечи и достал из внутреннего кармана пальто грязную, скомканную газету. Когда он расправил газету на коленях и низко опустил голову, вчитываясь в колонку объявлений, я получил возможность его хорошенько рассмотреть. Мне захотелось с помощью метода Холмса по одежде и внешности этого человека понять, что он из себя представляет, чем занимается, какой у него характер. Увы, внешний осмотр почти не принес результатов. Посетитель наш был самым обычным английским торговцем: тучный, напыщенный, неторопливый. На нем были свободные серые брюки в мелкую клетку, расстегнутый на груди не слишком опрятный черный сюртук и желтовато-серый жилет с тяжелой медной цепочкой, на которой болтался просверленный посередине какой-то металлический квадратик. На стуле рядом с ним лежали светло-коричневое пальто с мятым бархатным воротником и старый потертый цилиндр. В общем, как показалось мне, в этом человеке не было ровным счетом ничего примечательного, кроме его огненно-рыжих волос и выражения крайней досады и растерянности на лице.

От глаз Шерлока Холмса не укрылось мое занятие. Увидев мое замешательство, он улыбнулся и покачал головой.

– Я о нем ничего не могу сказать, кроме очевидного: когда-то этот человек занимался физическим трудом, предпочитает нюхательный табак, он масон, бывал в Китае и в последнее время много пишет.

Мистер Джабез Вилсон встрепенулся. Палец, которым он водил по газетным строчкам, замер, а взгляд устремился на Холмса.

– Святые небеса, откуда вы все это узнали? – ошеломленно спросил он. – Как, например, вы догадались, что я занимался физическим трудом? Это сущая правда, я ведь действительно начинал судовым плотником.

– По вашим рукам, дорогой мой сэр. Правая рука у вас крупнее левой. Именно ею вы работали, поэтому мышцы на ней развиты сильнее.

– Ну хорошо, а нюхательный табак, а масонство?

– О, догадаться об этом было так легко, что тут и рассказывать нечего. Особенно если учесть, что вы, в нарушение строгих правил ордена, носите брошь с изображением арки и циркуля.

– Ах да, как я не догадался? Ну, а то, что я пишу?

– На что же еще могут указывать лоснящаяся полоса шириной пять дюймов у вас на правом рукаве и потертость у локтя на левом рукаве, в том месте, которым вы опираетесь о стол?

– Хорошо, а как вы узнали про Китай?

– Татуировка рыбы у вас на правом запястье могла быть сделана только в Китае. Я какое-то время изучал татуировки и даже кое-что написал на эту тему. То, как чешуя рыбы закрашена более светлыми чернилами, характерно для китайской школы татуировки. Ну, а когда я увидел у вас на цепочке часов китайскую монету, тут уж все стало окончательно ясно.

Мистер Джабез Вилсон громко рассмеялся.

– Надо же! – сказал он. – А мне-то поначалу показалось, что вы просто волшебник какой-то. Вот, оказывается, как все просто!