Сфинкс

Быстров Андрей Михайлович

22

Двое парней сидели на лавочке в парке, откуда хорошо просматривался подъезд дома профессора Калужского. Эти двадцатидвухлетние негодяи были известны в мелкоуголовной среде под кличками Фонарь и Черный, а в миру как Василий Шабанов и Сергей Чернов.

– Вон, видишь, - указал пальцем Фонарь.
– Вон тот, что вышел. Это сын его. Значит, теперь старик в квартире один. Пошли.

Фонарь встал, Черный же словно приклеился к скамье.

– Ты чего?
– обернулся Фонарь.

– Боязно, застукают в подъезде...

–

Кто?
– Фонарь ухмыльнулся.
– Одиннадцать часов, все слиняли на работу. Мы мухой. Вещички в машину - и айда. "Москвичок" мой хоть и дряхлый, а бегает...

Шабанов безосновательно назвал видавший виды "Москвич" своим - он временно реквизировал машину у деда, пока тот отлеживался в больнице после инфаркта.

Не первый месяц Фонарь и Черный промышляли квартирными грабежами. Объекты выбирали просто - где железная дверь, там есть чем поживиться. В особо, по их определению, крутые-навороченные квартиры ни Фонарь, ни тем более трусоватый Черный соваться не рисковали - там можно и пулю схлопотать. А вот те, что попроще, но все-таки с железной дверью...

Перед налетом Фонарь провел рекогносцировку. Представившись электриком, которому нужно проверить счетчик, он разговорился с профессором и узнал, что тот живет вдвоем с сыном и днем нередко бывает дома. Фонарь ковырялся в счетчике, а сам фотографировал боковым зрением обстановку. Вскоре он понял: подходяще.

Провернуть операцию решили на следующий день.

– Да вставай ты!
– Фонарь толкнул подельника в плечо.
– Идём.

Он направился к подъезду. Черный плелся за ним. Поднявшись по лестнице вслед за Фонарем, он позвонил в дверь.

– Кто?
– послышался голос профессора.

– Вчерашний электрик, Олег Андреевич, - будничным тоном сообщил Фонарь.
– Забыл у вас в счетчике одну штуку подкрутить...

– А, Саша...

Дверь распахнулась, и налетчики ворвались в квартиру.

– Тихо, - сквозь зубы процедил Фонарь, прижимая к горлу профессора лезвие ножа.
– Где деньги?

Черный захлопнул за собой дверь. Профессор уставился на грабителей скорее в растерянности, чем в страхе.

– Да что вы, ребята...

– Где деньги, падла?!
– заорал Фонарь.

– Там, в секретере...
– Калужский показал рукой.

Грабители торопливо устремились в гостиную. Фонарь открыл секретер торчащим в замочной скважине ключом, порылся в ящичках, нашел деньги.

– Мало, - обернулся он к профессору.
– Где... Эй, стой, сука!

Он увидел, что Калужский отпер и приоткрывает входную дверь. Дальнейшее произошло мгновенно. Очевидно, Фонарь не хотел этого - так получилось... Он бросился к профессору, схватил его правой рукой за волосы и рванул обратно в прихожую. Финка в левой руке Фонаря вонзилась Калужскому под лопатку. Рефлекторный, импульсивный удар? Неконтролируемая вспышка злобы? Или Калужский, падая, напоролся на нож? Так или иначе, профессор повалился к ногам налетчика, обливаясь кровью.

–

Ты убил его!
– заверещал Черный.
– Все, мокрое дело, нам кранты!

– Не суетись, - деловито сказал Фонарь, запирая дверь на засов. Он наклонился над профессором, пощупал пульс.
– И впрямь подох... Ну и лады, зачем нам свидетель...

– Бежим отсюда, - в ужасе прошептал Черный.

– Заткнись, - Фонарь оттолкнул сообщника и принялся обшаривать квартиру. Мало-мальски ценные вещи исчезали в сумке Черного - магнитофон "Панасоник" и видеоплейер из комнаты Антона, золотые украшения, хранимые профессором в память об умершей жене...

– Жаль, это в сумку не влезет, - Фонарь кивнул на компьютер.
– Так понесем.

– А не засекут нас, в открытую?
– спросил Черный. Хладнокровие дружка подействовало на него как транквилизатор.

– Не бросать же, это бабок стоит. И вот причиндалы...

Фонарь сгреб и бросил в сумку дискеты, компакт-диски, потом отсоединил от монитора системный блок (отдельный, "Тауэр"), клавиатуру, колонки, мышь и недорогой лазерный принтер "Окипейдж". На то, чтобы отвинтить несколько болтов и вытащить вилки из гнезд, его умственных способностей вполне хватило.

– Теперь сматываемся, - распорядился он.

Они перенесли в машину украденные вещи, никого не встретив ни в подъезде, ни возле него. Фонарь сел за руль, газанул, и "Москвич" затерялся в столичной сутолоке.

Барсов прибыл в квартиру профессора три часа спустя. Там он застал рыдающего Антона и милицейскую опергруппу. После долгих расспросов его отпустили.

23

– Вот черт!
– кулак Генриха Рудольфовича с размаха опустился на полированную крышку стола.

– Увы, Генрих Рудольфович, - пробормотал Барсов.
– Калужский мертв, компьютер похищен...

В какой-то мере он был даже рад случившемуся. Конечно, смерть друга трагедия, но все же неприятно становиться подлецом...

– Зато теперь мы знаем, что открытие - не фикция, коль скоро кто-то поспешил перехватить его, - проговорил Бек, вновь обретая самообладание. Ладно, найдем... Ты пока иди, Николай, дальше я сам...

Барсов покинул апартаменты своего шефа. Генрих Рудольфович снял телефонную трубку.

– Алексей? Говорит Бек. Узнал? Вот и молодец. Подскочи-ка ко мне сейчас... Да наплевать мне на твою работу. Я сказал - сейчас.

Он в раздражении бросил трубку на аппарат.

Полковник милиции Алексей Кондратьев появился через полчаса. Он начал было жаловаться на трудности внезапных отлучек со службы, но Бек бесцеремонно перебил:

– Что у тебя там с убийством профессора Калужского?

– Откуда вы...
– полковник осекся под грозным взглядом крестного отца.
– Убийство как убийство, финкой в спину. Обычная уголовщина. Налет на квартиру, ограбление...

– Финкой в спину?
– переспросил Бек, несколько удивленный действиями наемных киллеров.
– И что взяли?