Сфинкс
Шрифт:
— Я не пью, — ответила она просто. — Но не обращайте внимания, не стоит отказывать себе в удовольствии.
Он нервно кашлянул.
— А я пью, чтобы расслабиться. Знаете, это помогает.
— Нет, не знаю. Я никогда не пила спиртного.
Он, насмешливо прищурясь, посмотрел на нее:
— О, не надо обманывать! Не верю, что вы ни разу не пробовал шерри-бренди, что хранится в буфете у вашей старой матушки.
— Моя мать вовсе не старая. Она еще совсем молодая. И у нас в доме никогда не
— Понимаю, — сказал Гин, смутившись. — Я и не предполагал.
— Нет, нет, не беспокойтесь. Я понимаю, о чем вы говорите.
Гин стоял с пустым стаканом в руке, время от времени улыбаясь и поддакивая ей. Он так и не осмелился отойти от нее, опасаясь, что кто-нибудь еще попытается заговорить с ней.
В этой девушке было что-то одновременно пугающее и завораживающее, и у нее была самая красивая грудь, какую он когда-либо видел.
Наконец он сказал:
— Позвольте представиться. Меня зовут Гин Кейлер.
Они пожали друг другу руки. Он ждал, когда же она назовет свое имя, но девушка молчала и, улыбаясь, продолжала рассматривать комнату.
— Ну, а вы… Не собираетесь…
Она улыбнулась:
— Гин Кейлер… я слышала о вас.
— Да неужели? — глупо ухмыльнулся он. — Последнее время я не очень себя рекламировал. Сейчас я не участвую ни в каких кампаниях, просто работаю. Вы понимаете, одно дело — обещать, и совсем другое — выполнять обещания.
Она кивнула:
— Я так и думала, что вы политик. В вашей речи так много клише.
Гин уставился на нее. Он не был уверен, правильно ли он расслышал: сенатор Хозбаум стоял совсем близко и громко смеялся, казалось, прямо в его левое ухо.
— Простите?
— Да, это так, — сказала она снисходительно, — все политики так говорят, это их профессиональная болезнь.
Гин почесал затылок, он всегда делал так, когда его что-то удивляло.
— Но послушайте… — сказал он полушутя-полураздраженно. — Вам очень легко обвинять политиков в том, что они говорят избитыми фразами, но вы должны понимать, что большинство политических ситуаций — это…
— Это все пустое, — ответила она низким голосом.
Гин чуть не вспылил, но, взглянув на нее, смешался.
— Что? Вы удивлены? Я ни на кого не похожа? — усмехнулась девушка.
Насупившись, Гин изучал свой пустой бокал.
— Ну и что же вы за человек? — спросил он после долгой паузы.
Она внимательно смотрела на него, как бы решая, стоит ли ему сообщать такую ценную информацию.
— Я наполовину египтянка, наполовину француженка. Я принадлежу к народности убасти.
— И вам так трудно назвать свое имя? Или это тоже стандартный вопрос?
Она отрицательно покачала головой:
— Вас не должна отталкивать моя застенчивость. Когда я смущаюсь, людям кажется, что я хочу их шокировать.
— Вы так и не сказали, как вас зовут.
Она наклонила голову:
— Почему вы так хотите это узнать? Вы хотите меня соблазнить?
Гин изумленно посмотрел на нее:
— А вы хотите, чтобы вас соблазнили?
— Не знаю. Нет, не думаю, что я этого хочу.
— Вы очень красивая девушка. Разве вы этого не знаете?
Впервые за время их разговора она опустила глаза.
— У каждого свое представление о красоте. Мне кажется, у меня слишком большая грудь.
— А я думаю, что общественное мнение американских мужчин не совпало бы с вашим. Если хотите знать мое мнение — ваша грудь восхитительна.
На ее смуглых щеках появился легкий румянец. Она сказала немного смущенно:
— Вы так говорите, чтобы польстить мне.
Гин фыркнул.
— Вы не нуждаетесь в лести. Вы слишком хороши для этого. К тому же в вас есть что-то такое, о чем мечтает любая женщина в этой комнате.
Девушка опять подняла глаза. Они были зеленые и лучистые, они зачаровывали и как будто гипнотизировали. Зрачки ее сначала сузились, но в следующую секунду расширились — как два темных цветка.
— Вы такая загадочная, — сказал Гин. — Как только я вас увидел, я сразу понял, что в вас есть какая-то тайна. Подумать только, мы так долго разговариваем, а я все еще не знаю вашего имени.
Она засмеялась. Окружающие с интересом наблюдали за ними. Сенатор Хозбаум шепнул своему приятелю:
— Опять этот Гин Кейлер! Бог мой, как бы я хотел быть лет на двадцать моложе! Тогда бы я показал этой девице, что значит парень из Теннесси.
— Почему мое имя так интересует вас? — повторила свой вопрос незнакомка.
Гин пожал плечами:
— Как же мне вас называть, не зная имени? Предположим, я хочу пригласить вас поужинать со мной после этой вечеринки. Как я скажу вам об этом? «Простите, мисс Икс, или мисс Игрек, или как-вас-там-называть, не поужинаете ли вы со мной?»
Она покачала головой:
— Вы не должны так говорить.
— Что же я такого сказал?
— Не говорите ничего, потому что я не могу пойти с вами.
Он взял ее за руку.
— Ну конечно же, вы можете пойти со мной. Вы ведь не замужем, не правда ли?
— Нет.
— Я сразу же понял, что вы не замужем. Вы не похожи на этих вашингтонских жен, которые рано или поздно начинают преследовать своих мужей.
— Преследовать?
— Конечно, — сказал Гин. — Они постоянно ревнуют к девицам, с которыми спят их мужья, и видят соперниц во всех девушках, с которыми, по их мнению, их мужья могли бы закрутить роман.