Сфинксы северных ворот
Шрифт:
— И вероятно, безумно дорого?
Александра полагала, что вопрос полностью удовлетворит хозяйку и дальнейшие реплики с ее стороны будут уже не нужны: Симона пустится в бесконечный рассказ о дороговизне земли, достоинствах и недостатках своей покупки. Но ошиблась — женщина пренебрежительно отмахнулась:
— Нет… Не так, чтобы очень… По цене земли купили. Я сама торговалась с хозяином, без агента. Тут никто ничем не занимался, что оставалось еще от замка, окончательно разрушилось, парк просто пропадал… Разлилось болото, пришлось его осушать. Тут ведь рядом Сена… Если уходит человек, сюда приходит река. Из-за болота нам и продали подешевле. За последние
Обернувшись к руинам, живописно освещенным розовым вечерним солнцем, Симона почти с нежностью произнесла:
— Совсем недурно, да? Жаль, что теперь это просто груда камней и мусора. Что не погибло в Революцию при грабеже и в пожаре, потихоньку растащили за двести лет мирные сельчане, пользуясь тем, что новые хозяева вечно отсутствовали, а сторожа не держали… От знаменитой мраморной лестницы ничего не осталось… Но зато в глубине парка уцелела старинная беседка и пара скульптур! Они были окружены болотом и так заросли камышами, что последний владелец даже не знал об их существовании! Прелестный уголок… Мы осушили его, расчистили и почти все восстановили, как было двести с лишним лет назад…
— Предок Дидье два века назад приобрел двух каменных сфинксов из вашего парка, — заметила Александра, постепенно проникаясь симпатией к этой женщине. Та совсем не походила на отчаянно скучную и отчаянно же скучающую богатую даму, желающую пустить гостье пыль в глаза.
— Да, парень показывал мне их мельком. Бедный мальчишка! — В голосе женщины послышались теплые нотки. — Я подкидываю ему мелкую работенку по саду, если случится срочная нужда… Вообще-то, к нам время от времени приезжает профессиональный садовник из Версаля. Мы как раз запланировали новый этап работ, но никак не можем решиться начать… Тогда снова приедут рабочие, а пока их нет, тут Дидье на подхвате. Лишний грош его семье не помешает… Бедные дети… Вот судьба…
— Что же случилось у Делавиней? Почему бедная женщина попала в больницу? Что это за темная история?
Решившись задать эти вопросы, Александра мгновенно поняла, что сделала это зря. Улыбчивая, открытая Симона, готовая, казалось, вывернуть душу наизнанку, немедленно замкнулась, посерьезнела и замолчала. Пауза затянулась. Александра ругала себя за то, что пленилась разговорчивостью собеседницы. «Похоже, эта тема ей близка, я ее как-то лично задела… Из-за моего длинного языка, может быть, пропадет сделка… Как глупо!»
Художница потеряла надежду, что беседа завяжется вновь, когда Симона внезапно ответила:
— Неизвестно, что там случилось, знаю только одно: Марианна Делавинь прочно помешалась. Муж и дети не скоро ее увидят. Может, она всегда была расположена к этому… Я встречала ее несколько раз в городе, давно, когда мы только приехали сюда и занялись стройкой. Приятная женщина, намного младше мужа. Ей, должно быть, сейчас не больше сорока, а ему сильно за пятьдесят. Блондинка… И Дидье, и его сестры цветом волос — в нее…
Симона говорила отрывисто, печально, совсем иным тоном. В ее голосе звучало глубокое сострадание.
— Я и сама не раз думала, что же такое там случилось, отчего эта приятная женщина угодила в больницу… Но… В чужую семью не заглянешь. Я, в общем, знаю только
— Я слышала, что ее испугало привидение. А вы верите в это? — набравшись решимости, спросила Александра.
Симона взглянула искоса и не ответила.
Вместо этого она сделала пригласительный жест и двинулась дальше по усыпанной гравием аллее, ведущей вглубь парка. Художница, не настаивая на ответе, молча пошла следом.
Деревья, обвитые плющом вплоть до крон, возвышались на обочинах, как исполинские храмовые колонны. Апрельский день кончался, клонящееся над полями солнце брызнуло поверх парковой ограды оранжево-алой россыпью лучей. На одной из лужаек горел костер. Хлопотавшая вокруг него Жанна подгребла к огню веерными граблями отсыревшие листья, и тут же повалил густой белый дым. Солнечные лучи, косо проходившие сквозь него, становились настолько материальными, что хотелось вытянуть руку и схватить их. Жанна, искоса взглянув на гостью пронзительно голубыми глазами, оставила свое занятие и, что-то проворчав, нагнулась к подбежавшему псу. Казалось, она целиком поглощена извлечением репьев из его шерсти, но, когда, миновав ее, Александра оглянулась, чтобы еще раз оценить дымно-световой эффект, обнаружила, что Жанна цепко следит за ней. Художнице отчего-то сделалось не по себе.
А Симона между тем вела ее вглубь парка, который в самом деле оказался очень велик. В порядок привели лишь центральную его часть, прилегающую к развалинам замка. Здесь были заново проложены аллеи и дорожки, подстрижены лужайки, уничтожена поросль молодых кустарников и деревьев. Тянувшиеся дальше обитаемых зон «настоящие джунгли», о которых упоминал Дидье, также были прорезаны дорожками, вероятно сделанными в целях разведки, но являли собой картины самого безрадостного запустения. О том, что эта часть парка являлась созданием человеческих рук, уже нельзя было догадаться. Огромные старые деревья окружал густой подлесок. Кустарники разрослись так, что представляли собой непроходимую стену. Повсюду — огромные сломанные сухие ветки, сгнившие пни, груды валежника, печальные следы прошедших без попечения садовника долгих лет…
Вдруг дорожка, словно наугад блуждающая в чаще, сделала поворот, и Александра ахнула, увидев прямо перед собой идеально круглую расчищенную поляну с подстриженной травой. В центре поляны возвышалась старинная беседка. Ее купол был выполнен в виде каменной раковины, опрокинутой чашей вниз. По бокам беседки в траве мирно возлежали каменные фигуры сфинксов — точные копии тех, которые Александра видела у ворот «Дома полковника».
Не сдержав нового возгласа изумления и опередив замешкавшуюся хозяйку, художница быстро пошла вперед.
— Но здесь чудесно! Совсем нетронутый уголок! И как он сохранился?
— Наверное, сохранился он потому, что тут нечего было грабить, — ответила Симона, неторопливо идя следом. — Хотя восставшие могли ведь просто все перебить в порыве гнева… Я предполагаю, в эту часть парка погромщики попросту не забирались, они предпочитали расправляться с замком. Ну а через несколько лет сорняки так забили все боковые аллеи и дорожки, что сюда и ходу не стало. Они и сейчас в парке главные хозяева… Если бы вы видели, какой тут рос отличный, жирный камыш, прямо посреди лужайки… — Симона иронично рассмеялась. — А сама беседка, когда мы ее обнаружили, стояла на болоте, очень романтично выглядело… Впрочем, сейчас тоже ничего!