Сгорая сам

Kinuli

Из динамиков полилась новая песня группы “Атаман”, посвященная памяти Ринко. Станция, видать, не совсем легальная - на центральных радиоволнах композиция “Мой герой” была запрещена к трансляции. Занесена в черный список вместе с зомби.

– Не рвутся к власти над человечеством - и ладно, - высказал я.

– Да, хотя некоторые пытаются навязать эту легенду общественности. Слушай, может, ты расскажешь, что

тогда произошло? Как непосредственный участник событий…

Я посмотрел на Зу, соображая, отделаться общими фразами или поделиться пережитым.

– Бесплатный сеанс психотерапии?
– не удержался я от усмешки.

– Прости?

– Помните Нейну? Ту девицу, она приходила к вам узнавать о Ринко.

Собеседник сосредоточенно смотрел и молчал.

– Именно она похитила нас из квартиры. Я не знал, что она задумала на самом деле. В какой-то момент решил, что хочет сдать меня вместе с Ринко. Я долго думал потом… похоже, она позволила сбежать Ринко недалеко от черного ящика Рибейна. Надеялась - многие надеялись - Ринко сам сумеет прорваться за периметр и затереть журналы.

– Так у него получилось?

– Видимо, нет. Он прошел внутрь, сломав систему, но его засекли дежурные. Я так понял. Но у Нейны был запасной план.

Я вспомнил выражение ее лица, когда она глотала яд.

– Коллективное самоубийство. Пошла ва-банк, чтобы окончательно перечеркнуть возможность… бортовой журнал содержал данные… В общем, мы чуть не вляпались, док. Всей планетой, - я вдруг понял, что волнуюсь.
– А Нейна… Нейна убила себя. Решила поступить, как наши зомби, я думаю. По принципу “Светя другим…”.*

Нейна знала, что взломать базу данных можно только с помощью программы спасения человечества. Но она не знала, как еще подключиться к ноосфере. Она и еще несколько ребят из госкосмоса, что я и пытался донести до моего единственного слушателя.

– Доктор! Может, не все так плохо. В наших спецслужбах работают хорошие ребята! Многие из них пустили себе пулю в сердце, чтобы сбить с ног разогнавшуюся систему.

– Хорошие… точно. Хорошие и мертвые.

Слово за слово и пришлось выдать ему историю про иноземный галактический крейсер, чей экипаж, вероятно, мертв. О компании по его захвату и о войне за набор цифр, способный пустить историю человечества по наклонной. Далее рассказывал о психозе, среди

которого оказался, о том, что неизвестно, сожгут ли солдат, добровольно убивших себя ради диверсии, без суда или заморозят до предстоящего дознания.

Я не сказал - не смог - что постоянно вспоминаю Ринко. Как выполнивший миссию герой оказался в лапах государственной машины? О нем с того дня не было никаких слухов; не помню вечера, чтобы мы с Ларой не помянули космонавта. Я все пытался вспомнить, спрашивал себя - можно ли было как-то спасти его? Я конечно, понимаю, что все прочие мертвецы - солдаты - заслуживают не меньших переживаний…

Зу слушал, его лицо вытягивалось, рот то и дело открывался, порываясь что-то сказать, но доктор сдерживался. Он позволил себе только одно замечание:

– Неужели ты думаешь, что нас бездумно бы бросили на войну с пришельцами, с полной уверенностью в победе? Продолжилась бы внутрипланетная гонка вооружений, вот и все.

– Послушайте, Зу, я вот что подумал: а если эта ваша теория про иммунитет на самом деле верна?

– Я всегда это утверждал.

– Что, если восстание мертвых началось именно из-за столкновения в космосе?

Когда сообщение о гибнущем корабле занозой впилось в сознание правительства, у человеческого сознания вполне мог сработать защитный механизм. Вдруг ходячих мертвецов породила именно острая необходимость? Они хлынули в поврежденный район, спасая все остальное тело. Смыли попутно мертвые клетки, вирусы, бактерии, споры грибов…

– Тогда, - усмехнулся Зу, - мертвые друзья должны были рухнуть на месте еще две недели назад и больше не вставать. Задание-то выполнено! Опасных цифр больше нет. Ведь нет?

– Кто знает, док, кто знает…- сказал я.

“Все же, - подумал я, - хоть Ринко и был путеводной звездой народного восстания, решение охранять планету от мировой войны приняли живые люди, осознанно отдавшие себя в жертву во имя человечества”. Я смотрел, как Ларишка выпроваживает очередную партию подснежников, и гадал, примет ли человечество эти жертвы как должное или оценит по достоинству.

_______________________________________________

*«Aliis inserviendo consumor» - латинское выражение. В русском переводе - «Светя другим, сгораю сам» (прим. редактора)