Сгори дотла, моя звезда!
Шрифт:
– А вы сами думаете, кого?
– Ничего я не думаю… Михайлова?
– Его?! – Крякин ткнул пальцем в изображение на бумаге.
– А разве он не Михайлов?
– Викентий Арнольдович?
– Нет, Валентин Сергеевич…
– А мы знаем его как Викентия Арнольдовича. Но это неудивительно, ведь мы знаем, что этот человек – аферист и мошенник… Он заставил Стрельчака продать вам квартиру, а вы его потом могли убить…
– Зачем нам Михайлова убивать?
– Михайлова, значит, не за что. А Стрельчака – есть за что?.. Его вы и могли убить. Стрельчака
– Но мы его не убивали!
– А кто мог его убить?
– Не знаю!
– А вы хорошо подумайте!.. Борщ у вас, Антонина Васильевна, очень вкусный. Но в женской камере следственного изолятора газовой плиты нет, там борща не наваришь. Вы же не хотите сидеть в тюрьме? – хлестко спросил Крякин.
– За что? – обморочно посмотрела на него женщина.
– За убийство человека!.. Или Стрельчака мог убить Михайлов?.. Поймите, от правильного ответа на этот вопрос зависит все – и ваша жизнь, и ваша свобода… квартира, наконец… Вы же хотите жить в этой квартире в мире и согласии?
– Да, хочу…
– Тогда кто мог убить Стрельчака?
– Михайлов… Михайлов мог… Он с ним на сделку приезжал, ну, Михайлов со Стрельчаком… Он вроде бы и живой, но взгляд как у зомби. Еще такой взгляд у наркоманов бывает, ну, если анаши много выкурить… Сама я не пробовала, но у меня сосед такой был, Генка Ильченко. Накурится – спокойный-спокойный, но ничегошеньки не соображает. Хоть за руку бери да куда надо веди…
– И куда Михайлов его привел?
– Кого, Ильченко?
– Нет, Стрельчака?
– А-а! Так в регистрационную палату… Михайлов хотел все по генеральной доверенности оформить, но там зануда какой-то попался, потребовал личного присутствия продавца…
– И тогда Михайлов его привел. В состоянии глубокого зомбирования, – глядя на своего напарника, сказал Крякин.
– То есть продавец был невменяемый, – продолжил Артем. – А значит, сделку можно признать незаконной.
– Кто сказал, что невменяемый? – всполошилась Антонина Васильевна.
– Вы же сказали, что как будто обкурился.
– Ничего я не говорила.
– Ну, не говорили так не говорили… Насколько я помню, Михайлов был посредником в этой сделке. И у него была генеральная доверенность, выданная гражданином Стрельчаком.
– Да, была доверенность, – кивнула она, чуть не плача от обиды на собственную глупость.
– И где она? Ее должны были подшить в договор купли-продажи.
– Нет ничего. Только свидетельство о регистрации жилья…
– А договор где?
– Не знаю. Михайлов только свидетельство нам дал. Он сказал, что важней этого документа ничего нет… А Стрельчака мы не убивали…
– А кто вам сказал, что его убили? – удивленно посмотрел на женщину Крякин.
– Ну, вы же спрашивали, зачем ему квартира на том свете… И про небесный Суд вы говорили…
– Я имел в виду, что квартиру на тот свет не утащишь. И на том Суде мы все будем… Жив Стрельчак… Хотя кто его знает… Спасибо
Из квартиры поверженной хозяйки Крякин выходил с победным флагом-улыбкой. Так же широко его губы были растянуты, когда он садился в машину, но это уже не гармонировало с выражением глубокой задумчивости в его глазах, отчего улыбка казалась гримасой.
– Ловко он придумал – договор купли-продажи забрать. А там доверенность, паспортные данные…
– Это ты о чем? – щелкнув пальцами перед его лицом, спросил Артем.
– Была бы доверенность, мы бы адрес нашли… Узнать бы, к какому нотариусу он за ней обращался.
– Ловко ты Антонину Васильевну раскрутил… Я уже и поверил, что ты – гений сыска.
– А разве нет?
– Ну, если найдешь нотариуса, то… не совсем…
– Почему?
– Потому что нотариусы по всему городу, к любому можно обратиться. А Московская регистрационная палата одна, и в каждом районе – филиал… В филиал и нужно обращаться, там у них должен быть экземпляр договора и доверенность, я думаю, тоже…
Крякин озадаченно посмотрел на Артема, поскреб пальцами щеку.
– Но ты же тоже еще не гений?
– Нет, конечно. Мы, великие люди, манией величия не страдаем…
Артем открыл ноутбук, подключился к Интернету, чтобы найти адрес нужного филиала регистрационной палаты. На сегодня работа еще не закончена…
Глава 15
За окном темное небо, на стекле – слезы осеннего дождя, оплакивающего прошедшее лето. Зато у Варвары Карловны прекрасное настроение. И в интонациях радостные нотки, отчего ее голос радовал слух, но не убаюкивал.
– Ну почему же, песни протеста есть, не только у рокеров. Вот, например, Утесов с его «Бубличками». Песня про тесто…
Капитан Нечайский занимался разбойным нападением на известного рок-музыканта, отчитался о проделанной работе, разговор зашел о творчестве потерпевшего. И все закончилось на веселой ноте, которую подала Варвара Карловна.
– Все, совещание закончено, – объявила она.
Артем недоуменно посмотрел на нее. Они с Крякиным такой пласт работы подняли, а ей даже неинтересно их выслушать. Или она хочет поговорить с ними позже, наедине… Но нет, она уже устремила взгляд в монитор компьютера, рука на «мышке». Она и не думает задерживать Артема и его напарника. Как будто ей и дела до них нет.
Он дождался, когда все выйдут, и только тогда обратился к ней:
– Варвара Карловна…
– Да, Гончар, – не отрываясь от компьютера, с показным каким-то равнодушием отозвалась она.
– Как говорят в Одессе, у нас есть что сказать.
– Мне все равно, что говорят в Одессе.
– А что Светлову похитили, тоже все равно?
– Кто ее похитил? – с недовольством глянув на него, спросила Варвара Карловна.
– Михайлов Валентин Сергеевич.
– Говорили, что к этому причастен Викентий… э-э… Арнольдович, – изобличительно улыбнулась майор.