Шабаш
Шрифт:
«Эта сумасшедшая сейчас сбежит к охраннику, а он, знаешь ли, за пределами дома!»
«Подумаешь, попристает немного к нему, он вызовет полицию и все дела!»
«Здесь все сложнее, этот охранник с удовольствием сбежит с ней на край света, и я бы пустила все на самотек, но вдруг лет через десять она очнется, разочаруется и испортит себе жизнь. И я буду виновата!» – придумала она безрадостное будущее.
«Вечно ты все усложняешь! Тогда блокируй дом, чтобы никто не вышел!» – нашел он простое решение ее проблем.
Для блокирования такого огромного пространства нужно было не мастерство,
Девушка взяла стакан и грустно вздохнула: – От любви, нет средств! – но все же, сделала желанный глоток.
– Поверь мне, в твоем случае, средство есть! – и, взяв графин, собралась идти спасать влюбленную половину этого дома, но увидев сквозь жалюзи, что Кин, с незнакомой спутницей, остановились возле «любовного графина» и наливают из него себе зелье. Мэла резко развернулась, поставила графин и начала наблюдать за реакцией своего испытуемого на напиток.
«Мэла, ну что ты опять ждешь?» – третировал ее паук.
«Успокойся, никто отсюда не выйдет, а приворот, нужно завершить! Кин сделал глоток, сейчас влюбиться!» – в нетерпении подалась она вся вперед. Но ничего не произошло, он, как каменный истукан, продолжал с вежливостью болтать со своей спутницей, зато ее реакция на зелье не преминула выявиться, бурной всепоглощающей страстью – она схватила Кина за рубашку и притянула к своим губам. Растерявшийся мужчина даже не успел удивиться, и уже был захвачен в плен неожиданного поцелуя. Мэла вздохнула от разочарования и повернулась к девушке. Фиора приходила в себя, и, осмысливая произошедшее, ужасалась своему поведению. Увидев, что Мэла смотрит на нее, она медленно стала пунцовой.
– Даже не знаю, что на меня нашло! – начала оправдываться она.
– Любовь! – напомнила ей ведьма.
– Но я его даже не знаю! – огорчилась, запутавшая в своих быстро меняющихся чувствах девушка.
– А он в вас, давно влюблен! – поделилась своими наблюдениями Мэла, но Фиоре от ее признания, кажется, стало еще хуже. Мэла решила больше не напоминать ей о случившемся и обратила свой взор на то, что происходило в гостиной. В зале творилось нечто неописуемое, какой-то парень налетел на Кина и крепким ударом в нижнюю челюсть послал его в нокаут на столик с колдовским зельем. Столик, графин и Кин оказались на полу.
– Черт! – выругалась Мэла и выбежала вместе с графином. «Что ж, теперь уже больше никто не влюбится» – крикнула она Манку.
«Мне, все равно!» – ответил паук и спрятался в одну из кухонных банок.
Разбираться с косвенно устроенной ей потасовкой придется одной. Мэла равнодушно обвела взглядом окружающее безумие. Девушка, из-за которой досталось Кину визжала и выкрикивала своему бывшему парню, что она его больше не любит. Кин, ошалело смотрел на происходящие, а многие парочки продолжали целоваться, свято веря, что в мире не существует
Ведьма мысленно собралась с духом и, призвав к себе, все свое умение, навела на всю сумасбродную толпу дрему. Движения людей замедлились, они устали и все старались присесть отдохнуть.
– Так, а теперь, все влюбленные, сделайте по глотку! – и Мэла быстро прошлась по всем парам и подлила им в бокалы отворотного зелья.
– И запомните, все, что сегодня произошло за вечер, вам просто приснилось. А вечеринка прошла «как обычно»! – вспомнила так часто повторяющуюся в этом городе фразу. Любовное колдовство рассеялось, и люди одурманенные дремой собирались погрузиться в глубокий сон.
«Разгоняй их по домам! Хочешь, чтобы вся эта толпа здесь до утра разместилась?» – отозвалось в ее голове послание Манка.
Паук, нарушая все негласные правила, выполз из кухни к центру «бывшей тусовки», а теперь к центру массового сна.
– Смотрите, белый паук! – заметил его кто-то, и крикнул так, что паника выхватила мирно дремавших людей из состояния ступора. Боязнь пауков пересилила истощившиеся силы молодой ведьмы и люди, вышли из-под ее контроля. От такого количества противоборствующей энергии перестало действовать и другое наложенное Мэлой колдовство, а именно – блокировка дома. Толпа орущих женщин, слабонервных мужчин ринулась из дома наутек, стойкие же, побежали догонять своих испуганных спутников, а люди без пары уходили потому, что вечер исчерпал себя, да и чувство стадности свербело в затылке и говорило, что пора бы убраться.
«Манк, ну ты даешь! Люди, наверное, так при стихийном бедствии не бегут, как при виде тебя!» – пожурила она его за неожиданную развязку.
«Ты должна мне все лапы целовать! Как бы ты их отсюда выгнала?» – выпрямившись как струнка, продекламировал он.
«Не дождешься! Тем более что ты, весь непонятно в чем!»
«Вот всегда, сделаешь полезное дело, а поблагодарить забудут. – Театрально вздохнул он. – И я, между прочим, в муке, в ней просто утопаешь, а ее бархатистая нежная консистенция так и манит зарыться поглубже. Решено, пока мы будем здесь находиться, я частенько буду принимать мучные ванны!»
«Прячься уже, извращенец, пока кто-нибудь из ошалелых тебя не размазал по стене. Если бабушка узнает, что ты развлекаешься в муке, на порог нашего дома, ты точно больше не попадешь!»
Наконец, последний гость ушел и Мэла, осталась, наедине, с Кином, по его лицу расплывался багровый синяк.
– Ты видела паука? – спросил он, и тут же взвыл от боли.
– Нет! – солгала ведьма, ни капельки не сочувствуя ему. – Не обратила внимания, паук сам наверно такого столпотворения испугался.
– Хорошо, а то сбежала бы уже как другие. – С трудом выговорил он и начал подниматься.
– Я не боюсь пауков! – спокойно сказала она, как будто это было в порядке вещей.
Кин усмехнулся и подошел к зеркальному столику: – Ничего себе! – воскликнул он, увидев свое отражение. – Почему не сказала, что у меня фингал с футбольный мяч, срочно звони в больницу! – приказал он.
– Да, что вы так разволновались, я сделаю вам примочки, и утром все пройдет! – удивлялась такой изнеженности Мэла.