Шаг к бездне
Шрифт:
Он покачал головой, потом приподнялся с корточек, осмотрелся, нашёл какой-то неповаленный стул и пододвинул к ней. Анна провела ладонью по мокрым щекам, пытаясь унять дрожь.
Она глубоко вздохнула, пытаясь справиться с волной нахлынувших воспоминаний, и заговорила чуть глухим голосом:
— Знаешь… я ведь тоже не смогла уберечь своего отца. Он тогда работал на госслужбе и пытался разоблачить жуткие махинации сверху. Грязные схемы, подкуп, давление… Отец надеялся, что если докопается до правды, сможет остановить этот беспредел. Но всё закончилось страшно. «Неизвестные бандиты» убрали его, а дело быстро замяли. Вскоре
Она осеклась и криво усмехнулась, словно старалась не разрыдаться.
— Я тогда была студенткой. Маму мне никогда не понять — она всегда держалась в стороне, а после смерти отца и вовсе отстранилась от меня. Так что, по сути, я осталась одна. Ничего не смогла доказать, а его убийство так и повисло в воздухе. И я… с тех пор поклялась, что не допущу повторения. Именно поэтому решила пойти в аналитику, где люди роются в документах и ищут зацепки. Думала, если вычислять тех, кто подчищает правду, мы однажды спасём чьи-то жизни. И отца тоже бы спасла, если б тогда кто-то додавил эту гниль.
Она прижала пальцы к глазам и добавила шёпотом:
— Но не успела. И с тех пор иду напролом, разбирая схемы, пытаюсь найти в них пробелы. Вот так это и работает у меня…
Илья провёл ладонью по её волосам, осторожно, с теплом:
— Получается, мы оба знаем, каково это — не успеть.
Анна чуть улыбнулась сквозь грустную гримасу:
— Да… и сейчас мы опять не успели — ни к Кравцову, ни к Фёдору… Но, может, ещё не всё потеряно, а?
— Не всё, — подхватил Илья, упрямо сжимая челюсть. — Когда рассветёт, попробуем найти хотя бы какие-то следы, чёрт возьми. Или… знакомых Фёдора, которые могут помочь. Но давай сейчас просто передохнём, а?
Они переглянулись в полутьме. Анна вдруг ощутила, как сквозь горечь и слёзы в душе проступает мягкое тепло. Илья рядом, он понимает и чувствует, не осуждает. Она инстинктивно потянулась к нему, он к ней. Их дыхание смешалось. Никто не решался говорить.
— Я… благодарна тебе, — прошептала она наконец, — за то, что не бросил меня, несмотря ни на что.
— А я… рад, что ты веришь в мою невиновность, — тихо ответил он. — Нам бы друг без друга не выжить сейчас.
Они замолчали, и почти одновременно их руки потянулись друг к другу. Усталая нежность, смешанная с нешуточной страстью, затеплилась где-то в глубине. Анна почувствовала, как Илья лёгким движением заправляет выбившуюся прядь волос ей за ухо, видела, как он скользит взглядом по её лицу. В следующий миг он нагнулся и, колеблясь лишь секунду, коснулся своими губами её губ.
В поцелуе смешалось всё — горечь утрат, жажда тепла, благодарность, страх. Анна всхлипнула, но на этот раз это был не плач от боли, а почти счастливый вздох. Илья ответил, крепче прижимая её к себе. Она ощутила его ладонь на своей талии, и внутри словно вспыхнула искра, от которой тело дрогнуло. После ужаса последних дней эта близость стала неожиданным источником новых сил.
Через несколько мгновений они, не переставая целоваться, скользнули к невысокой тахте у стены — она пострадала меньше всего во время драки. Илья коротко хмыкнул, будто пытаясь разрядить обстановку:
— Надеюсь, Фёдор Иваныч не будет против, что мы воспользуемся его тахтой…
Анна невольно улыбнулась сквозь слёзы:
— В другой ситуации я бы рассмеялась. Но сейчас… прости, я…
—
Тёплая волна страсти отодвинула прочь тяжкие мысли. Анна позволила себе довериться ощущениям: его губы целовали её шею, его руки осторожно, но решительно скользнули к её поясу. В ответ она прикоснулась к его плечам, чувствуя под ладонями натренированные мышцы и стараясь избегая раны. На контрасте с жёсткими ласками Мити здесь всё оказалось настолько бережным и глубоким, что у Анны защипало в глазах от слёз облегчения.
— Ты мне нравишься, — негромко признался Илья, перемежая слова с поцелуями. — Сразу понравилась. Но я сам не до конца осознавал, пока не попал в этот кошмар…
Она, не успев ответить, стянула его кофту и чуть опешила от вида забинтованного плеча с запёкшейся кровью. Он зашипел от боли, но продолжил аккуратно целовать её шею, ключицы. Анна ощущала, как дрожь бежит по телу. С каждой секундой нарастало желание отринуть страхи и просто отдаться этому моменту.
Осторожно, чтобы не задеть бинт, она провела пальцами по его груди. Он приник к её губам с новой силой, будто ища в них спасения. И она ответила, сбивая прерывистый ритм дыхания. Словно в тёмном море ужаса зажглась тёплая лампочка единственного счастья.
Они опустились на тахту. Анна помогла ему снять остатки верхней одежды. Он стянул с неё верх от спортивного костюма. Когда его ладони скользнули по оголённой талии, она выгнулась, сдерживая порыв, чтобы не застонать слишком громко. Внутри бушевало пламя, а снаружи она шёпотом выдавала бессвязные обрывки фраз. Илья завороженно смотрел на неё, целовал каждый дюйм кожи, который удавалось открыть. Это нежное уважение и страсть так отличались от самоуверенных и порой жёстких жестов Мити.
— Я… — хотела сказать Анна, но он прервал её поцелуем, глубоко и осторожно погрузившись языком в её рот. Потом отстранился на секунду и прошептал:
— Всё хорошо, да?
Она кивнула и притянула его назад. Её руки скользнули к поясу его брюк, а у самой от прикосновений к оголённой коже мурашки бежали по позвоночнику. Смесь адреналина и близости затмевала разум, и они целиком отдавались этому волшебству, разгоревшемуся в ночной тишине. Тахта, хоть и скрипела, но не проседала под ними, словно и она понимала, что им нужно хоть немного счастья среди такого опустошения.
Неудержимый порыв перешёл в сам акт, не громкий, а скорее проникновенно-тихий, полный обоюдного трепета: каждый ласковый жест Ильи, каждая реакция Анны — будто короткие лучи света посреди кошмара. Каждое касание говорило, что они ещё живы, ещё могут чувствовать. И в тот момент ни Митя с его устрашающими планами, ни коррумпированные боссы, ни боль утрат не существовали — всё отодвинулось, уступив место стихии близости, глубокой, искренней, такой, которая рождается лишь из взаимного доверия и сочувствия.
Когда, наконец, наступило короткое затишье, Анна тяжело дышала, лежа рядом с Ильёй на смятом покрывале. В углу комнаты, на полу, валялась наспех расшнурованная обувь, их одежда была разбросана. Анна уткнулась лицом в шею Ильи, закрывая глаза, и только тогда осознала, что она по-настоящему счастлива. Может, ненадолго, но это счастливое мгновение стало тем самым маяком в буре, который она так искала.
— Спасибо… — прошептала она, прижимаясь к нему. — Спасибо, что не даёшь мне сойти с ума.