Шаг к звездам [= Вспышка]

Ливадный Андрей Львович

Эпилог

Три десятилетия спустя…

Звездные расстояния велики, если измерять их эталоном человеческой жизни.

Самые близкие звезды кажутся нам недостижимыми, ведь трудно

представить, что прилетишь к ним глубоким стариком.

…Космический корабль, который вышел на орбиту четвертого спутника Проксимы Центавра, находился в полете двадцать девять лет, но на его потемневшей броне все еще читалась эмблема ВКС России.

В отделяемом модуле, все эти годы надежно укрытом под защитными оболочками трех герметичных корпусов, в камерах биологического роста лежали два молодых тела.

Мужчина и женщина.

Физическое развитие клонов на момент входа корабля в границы планетарной системы Проксимы достигло двадцатипятилетнего возраста.

Все эти годы им снился долгий, непрерывный сон.

Сон длиною в жизнь.

Настал миг, и корпус космического корабля начал претерпевать зримые трансформации. Один за другим открывались защитные сегменты, пока в обшивке не образовался широкий прямоугольный проем, откуда на специальной стартовой плите поднялась обтекаемая капсула спускаемого модуля.

Через несколько часов, когда окончились тестовые проверки всех систем, внутри отделяемого аппарата раздался предупреждающий сигнал, и модуль плавно соскользнул с направляющих, падая навстречу серо-голубому шару планеты.

Спустя минуту заработали реактивные двигатели, и спускаемый аппарат начал пологое управляемое снижение, постепенно погружаясь в атмосферу планеты.

* * *

Антон долго не мог очнуться от многолетнего сна. Он чувствовал себя ошеломленным, ведь память хранила последние впечатления перед неминуемой смертью: он помнил лишь падающую звезду и нестерпимый сполох голубого сияния…

«Странное

место…» — подумал он, пробираясь по узкому, незнакомому коридору.

В конце прохода оказался двойной люк с тамбуром, а за ним…

…Багряное солнце медленно клонилось к закату.

Остро пахло незнакомыми травами. Он спрыгнул на землю, ощущая ватную слабость в ногах, огляделся и вдруг увидел до боли знакомый замшелый валун, прячущийся под сенью косо нависающей скалы.

Это был Полигон?!.

Он обернулся, взглянув на странный аппарат, из которого только что вышел, и внезапно увидел Бет.

Она стояла в двух шагах от него, глядя на Антона изумленными, полными слез глазами, и… улыбалась.

— Элизабет!

— Антон!

Они прильнули друг к другу и долго стояли, не в силах произнести ни слова.

Потом, когда прошел первый порыв чувств, они сели на плоский камень, и Антон, все еще не осознавая данности, спросил:

— Бет, откуда взялась эта штука? Я не создавал ничего подобного в пространстве Полигона.

Где-то неподалеку протяжно затрубил реморанг…

— Это не Полигон… — тихо ответила Бет, крепко сжимая его ладонь. — Мы на четвертом спутнике Проксимы Центавра. Наши тела клонированы во время полета и адаптированы к условиям местной среды.

Антон изумленно посмотрел на нее и вдруг потрясенно спросил:

— Значит… мы живые?

— Да… — шепотом ответила Бет, ловя его губы страстным, желанным поцелуем.

Высоко над их головами, в бездонной глубине пространства, на космическом корабле повернулась антенна дальней связи и, сориентировавшись в сторону далекого Солнца, транслировала короткий сигнал.

Текст, заранее записанный Элизабет, еще перед стартом с Земли, был лаконичен и прост:

«Мы прилетели. Все удалось. Мы счастливы и ждем ВАС».