Шаг во Тьму. Том 8
Шрифт:
— Проклятая сука! — подавился кашлем бывший разбойник. — Всё-таки ты оказалась права! Никогда бы не подумал, что богиня Хаоса скажет мне правду. Я скоро сдохну! — кашлянув ещё раз, он без удивления обнаружил на ладони сгусток крови. — Как же я вас всех ненавижу! Твари! — взревел он, цепляя ближайший стул, чтобы в несколько ударов превратить последний в щепки.
— Эй ты! — в дверь отчаянно заколотили. — Если не прекратишь буянить, я тебя вышвырну отсюда! Ты мне столько не платишь, чтобы громить мою таверну! Слышишь? А ну открывай!
Не обращая
— Ну ты и урод, — изумлённо протянул худощавый хозяин, углядев разгром, учинённый Борзуном. — Фу! Какая же вонь! Ты что, наблевал здесь? Да я тебя, тварь, сейчас заставлю языком слизывать всё что… Х-р-р-р…
Трудно говорить, когда тебя схватили за лицо и ударили затылком о стену.
— А теперь слушай меня сюда, — спокойно проговорил Борзун, продолжая прижимать побелевшего трактирщика к стене. — Если я ещё раз услышу от тебя звук, громче чем моё дыхание, я отрежу тебе башку, ты меня понял? — в подтверждение своих слов, Борзун направил в глаз хозяина кабака острие кинжала, который непонятно как оказался в руке бывшего разбойника. — Ты кивни башкой, если понял!
А ещё труднее кивать головой, которая прижата к стене.
— Я понял, господин…
— Быстро же ты от твари и урода пришёл к господину, — криво усмехнулся Борзун, ослабив хватку. — Пришли кого-нибудь здесь убраться, — поморщился он.
Достав из кармана золотую монету, он с силой сжал щёки хозяина заведения одной рукой. Когда его рот приоткрылся, Борзун аккуратно вложил ему монету в рот.
— Молчание — золото! А если я после завтрака вернусь в этот бардак, тебе придётся сожрать эту монету, приятель, — усмехнулся он, а трактирщик нервно икнул и снова закивал головой. — И распорядись, чтобы я с удивлением обнаружил на тумбе три кувшина отличного вина. Отличного! — сделал акцент Борзун. — Не ту бурду, которую ты мне подсовываешь, когда думаешь, что я не могу понять разницу. Ты меня понял?
— Понял, господин, — как болванчик снова повторил трактирщик. — Понял. Я сейчас распоряжусь.
— Сейчас соберусь и спущусь, — отпустив трактирщика, разбойник брезгливо вытер об себя руку. — Ты ещё здесь, любезный?
Презрительно скривившись, Борзун увидел, как трактирщик испарился, словно суньский угорь, после чего раздражённо сплюнул, проигнорировав злобный взгляд хозяина этого клоповника. Он не в гостях у уважаемых хуманов находится, а всего лишь в вонючем притоне Магара.
А сам Магар может хоть на говно изойти, но сделать ничего не сделает — слишком труслив. И после того, как Борзун укоротил несколько языков в нижнем зале этой таверны, подрезав их вместе с головами забияк, здешний контингент и вовсе обходил его стороной, приняв, видимо, за бретёра или отставного ветерана. Его не интересовало, куда делись трупы. Горсть серебра и все проблемы были решены. Тела исчезли,
Пожитков было немного.
И каждый раз спускаясь по изъеденной термитами шаткой лестнице в зал, Борзун забирал из комнаты всё, чтобы иметь возможность не возвращаться сюда. Да и из вещей была только дорожная сумка с утеплённым плащом-сменкой, да кое-каким скарбом, без которого не мог обойтись путешественник.
Раньше там находилась Сфера, которую он забрал у Тулиона в Братстве Наказующей Длани Балога. Когда Сфера была с Борзуном, он никогда так дерьмово себя не чувствовал, зная, что если ему нужна будет частица божественной силы — она её ему даст.
Сейчас же её не было. Он самолично оставил её в одном из храмов Миардель, по Её указке. Спорить с Богиней он не смел, но её приказ остался непонятым, хоть и выполненным.
Без Сферы Эммисар чувствовал, что умирает.
Прикрыв двери номера, Борзун столкнулся на лестнице с одной из подавальщиц, крысиное личико которой явно указывало на родство с Магаром. Дочь или племянница, видимо — Борзуну было на это плевать. А судя по взгляду, которым одарила его девушка, прошмыгнув и попытавшись не коснуться его даже краем одежды, привлекательности он у местных баб явно не имел.
Да и плевать! Он здесь остановился не для того, чтобы развлекаться с трактирными шалавами. Вытаращив глаза, он подмигнул побледневшей девушке, которая имела неосторожность украдкой оглянуться.
Зал притих после его появления. Он чувствовал их страх и стыд. Их стыд за то, что они боялись его, выглядевшего, как последнего бродягу. От заклеймённого каторжника или нищего его отличали только три вещи: его меч, его кинжал и кошель с золотыми монетами, на который он мог выкупить всё это вшивое заведение, если бы захотел.
И весь этот сброд сейчас сидел и делал вид, что всё в порядке. Ни демона было не в порядке, на самом деле!
Он не знал, почему Миардель внезапно изменила к нему своё отношение. Разумеется, это было не внезапно, и всегда её неудовольствию предшествовали те поручения, с которыми он не мог справиться, но всё же — слишком быстро. Поразительно быстро произошло падение от Эмиссара до того, кем Борзун сейчас выглядел.
Головные боли и приступы удушающего кашля, когда, казалось, ты выхаркиваешь свои лёгкие, но только чтобы навсегда избавиться от того тягучего комка, что лежит грузом в груди и рвёт лёгкие при каждом глубоком вздохе.
Алкоголь.
Его спасал только алкоголь. Каждый раз напиваясь до беспамятства в этой вонючей дыре, он на целую ночь забывал о терзающих его болях. А ведь его как-то предупреждали, что божественная сила никогда не сможет удержаться в теле обычного человека и быть, как своя. Это две чуждые силы. Это как пытаться наполнять меха количеством воды, большим, чем на полстакана, каждый раз, растягивая обвисший бурдюк.
И сейчас Борзуна интересовал только один вопрос: «Когда же он разорвётся?».