Шагай!
Шрифт:
А потом позвонил Майрон, пристал со своим походом и симпатичным веснушчатым инструктором.
— Чайник еще горячий? – спросил вдруг сонный женский голос.
Брент встрепенулся и резко обернулся. Из-за поезда он не услышал, как к нему подкралась девушка. Та самая. Кудрявая и глазастая. Сейчас – растрёпанная, пахнущая ментолом, входящим в состав мази от отёков. Одетая в плотно облегающую тело одежду.
Будто почувствовала, что о ней думают.
— Только что закипел, — сказал Брент, посмотрев на Эмму Маршалл
Она кивнула, переступила через ковёр и, как сомнамбула, села рядом с Брентом. Голову свесила вниз, и беспорядочные кудри завесили лицо. Руки (с металлической чашкой в них) безвольно легли на вытянутые ноги. Почти как девочка из фильма «Звонок». Брент ухмыльнулся. Он протянул руку и осторожно отобрал кружку из тонких пальцев. Потянулся за чайником, молча налил воды. Она, так же как минуту назад, окрасилась в коричневый, а на поверхности появилась пенка.
— Что это? – спросил он, поднеся кружку к носу и принюхавшись.
Девушка шевельнулась. Подняла руки, запустила пальцы в каштановые кудри, решительно убрала их с лица, и размашисто потёрла лицо ладонями.
— «Кофе с карамелью», — сообщила Эмма, наконец повернувшись к Бренту. – Я называю его чистящим средством. По вкусу почти как мыло. Но нас всех снабжают этими пакетиками.
Нет, в ней действительно что-то есть. Брент улыбнулся одним уголком губ и передал кружку.
— Каждый раз, когда я возвращаюсь из похода, — продолжила Эмма, перехватывая нагревшийся металл, – захожу в какую-нибудь кофейню и покупаю самый большой латте из всего ассортимента, – она отвернулась и стала смотреть на маленький огонь. – Сажусь на самый мягкий диван, откидываюсь на его спинку, и сижу минут тридцать.
Сейчас Брент не только улыбнулся, но и хохотнул. Насколько он мог припомнить, это была самая длинная её речь, если не считать монологи во время экскурсий. Возможно, она еще не успела окончательно проснуться и осознать, что выдаёт какую-то личную информацию. Однако такая Эмма Бренту нравилась.
— Ну что, мазь помогла? – спросил он, посмотрев на голени в облегающих штанах. Вполне изящные голени.
— Да, спасибо еще раз, — Эмма обернулась и ткнула пальцем за плечо. — Тюбик сейчас в палатке, я верну.
— Я же сказал, что можно не возвращать. Мне он не нужен в этот раз.
— Спасибо… Не знаю, как так вышло. Абсолютно забыла, что мазь закончилась. Раньше она не была нужна так сильно. А откуда она у вас?
Брент не был готов к этому вопросу. Он вообще не думал о нём, когда вчера отдал остатки троксерутина, сохранившиеся еще со времени, когда от долгого сидения в автобусе ноги становились каменными. Брент сделал глоток приторного кофе, в то время как мысли лихорадочно пытались оформиться в предложения.
Пауза неприлично затянулась. Невозможно так долго смаковать этот мерзкий «капучино».
— Моя работа была связана с частыми
— А сейчас нет?
Он невесело ухмыльнулся. Раз уж начал говорить, придётся продолжать.
— Меня уволили. Я допустил одну… э-эм… ошибку, – Брент замялся. – Очень серьезную вообще-то. И это стало хорошо известно в кругах, связанных с моей профессией. Так что сейчас меня не хотят принимать в другие компании.
Ну вот, он это сказал. Непонятно зачем. Признавать свою слабость перед девушкой, которая начинала нравиться как девушка, казалось не слишком мужским поступком. Лучше было промолчать.
Эмма не сразу заговорила. Она несколько секунд смотрела на маленький огонь. Возможно, такая откровенность её смутила, что не удивительно.
— Мне очень жаль, — проговорила Эмма, пригубив «кофе с карамелью». Она подобрала с земли несколько сухих веток и осторожно подложила в догорающий костёр. – Но, возможно, всё не так плохо? У вас есть брат, который отправил вас в поход. Хороший повод набраться новых впечатлений.
— Вы говорите фразами из буклета? – вскинул брови Брент.
Девушка сузила глаза и хитро улыбнулась.
— О, так вы его всё-таки изучили.
Отличный выпад. Сам Брент не сказал бы лучше. Он поднял руку и поскрёб пальцам колючий подбородок.
— Туше.
— Ну и как вам поход?
Он неопределенно пожал плечами. Слишком много факторов, которые осложняют характеристику похода, как «хорошего». Но Эмма Маршалл и сама о них прекрасно знала.
— Сносно… — ответил он. – Было бы еще лучше, если бы мне не пришлось реанимировать похмельных подростков и тащить одного из них на себе.
— Господи… — выдохнула девушка, а её щеки порозовели.
Она запнулась. Заглянула в свою кружку, заправила кудрявую прядь волос за ухо, кончик которого тоже оказался розового цвета.
— Брент, я… — Эмма открыла и закрыла рот, как рыба, выброшенная на берег. — Я очень благодарна. Правда. Не знаю, что делала бы, если бы вы не взялись помогать. Я не должна была вас втягивать, это ужасно с моей стороны, я знаю. Вы поступили очень великодушно и…
Чёрт. Совсем не такого эффекта он добивался.
— Эмма, успокойтесь, — Брент потянулся и положил ладонь на её плечо. Машинальный жест утешения. Ничего больше. — Я пошутил, перестаньте оправдываться. Не думал, что вы так это воспримите.
Девушка не отстранилась, не съежилась, руку с себя не сбросила. Приятный бонус.
— Мне действительно неловко, что вы взвалили на себя мою работу, — пробормотала она.
— Любой человек поступил бы так же.
Но Брент был не прав. Не любой. Еще двое мужчин в группе просто наблюдали, как Эмма не справляется с ситуацией. Ждали, когда она наденет на себя пояс чемпиона и потащит тяжёлого Колина на своей спине?