Шагая под бескрайним небом
Шрифт:
В это мгновение внутри себя Павел почувствовал пустоту и одиночество. Он осознал собственное бессилие, а также несбыточность сладких мечтаний.
На пути к остановке ветви деревьев в косых изгибах окутывали все пространство, чем создавали мрачную атмосферу.
Почему стены домов такого скверного цвета? – Подумал Павел. – Почему нельзя все сделать уютным, красивым? Почему улицы города наводят депрессию? Дороги серые, дома серые, небо серое, снег скоро станет серым, как самому не стать серым?!
Павел остро ощутил потребность поговорить с кем-нибудь. Неважно о чем, просто хотелось быть выслушанным, почувствовать свою значимость. Но выговориться
Оглядывая дом, что расположился слева от аллеи, Павел увидел в окнах теплый оранжевый, желтый свет, который кое-где он был синим и даже зеленоватым. В это мгновение на Павла напала тоска.
Павлу нестерпимо захотелось прийти в дом к близкому человеку, который бы его ждал и сильно обрадовался его появлению, с порога заключив в объятия. Павлу страшно захотелось домашнего горячего супа. Пока Павел ел, он бы слушал, что говорит ему тот человек. Потом он сам начал бы рассказывать, как прошел его день, что чувствовал, чем был занят.
Павел глубоко вдохнул и выдохнул. Шагая вперед, на запорошенном снегом участке он поскользнулся и упал на спину. Минералка утонула в сугробе. С этим падением парень почувствовал, будто провалился на самое дно одиночества. Лежа на снегу, он смотрел на налившиеся свинцом облака, безучастно кружащие снежинки.
С носа шел пар. Павел тяжело дышал.
Павел уже с горяча шагнул в пространство, что разделяло планету Земля и луну. Он оказался втянутым в бесконечную ледяную темноту космоса. Невесомое пространство вскружило парню голову и перевернуло вверх тормашками пару раз. Вытянув перед собой руку, он с ужасом понял, что не видит ее и теряет ощущение себя.
Ноги в ботинках постепенно замерзали. Павел приподнялся. Вздохнув, он стал разглядывать запорошенную снегом одежду, вспоминая, как в детстве боялся гнева отца. Тогда ему хотелось, чтобы отец сказал ему хоть одно ласковое слово, но тот смотрел на него всегда таким суровым взглядом сквозь очки. Павел думал, что если он станет лучше играть на фортепиано, то отец начнет хорошо к нему относиться. Но чем больше Павел старался, тем хуже у него получалось, и тем мрачнее становился отец. Внимания и признания матери ему тоже не хватало, особенно с тех времен, когда она во второй раз вышла замуж и родила дочерей. Именно по этой причине Павел отлично понимал Кристину – такого же как и он ребенка от первого неудачного брака, о существовании которого с годами родители забывают все больше и больше. Но если Павел всегда чувствовал, что мать его любит, то Кристине в этом отношении повезло меньше.
Павел старался и никак не мог вспомнить, когда последний раз ему звонили с деревни, спрашивали о том, как он поживает, какая у него успеваемость в институте, о чем думает, тепло ли одевается и хорошо ли кушает. У его матери сейчас было много других забот, она совсем не уделяла время старшему сыну.
Павел вспомнил улыбку матери. Тогда он был еще совсем маленьким ребенком и показывал ей на листе свои разноцветные каракули. Мама заботливо стирала с его носа краску, приятно улыбалась.
Иногда они играли за фортепиано в четыре руки. Мать и сын исполняли незатейливые произведения, а отец, расположившись на диване, читал газету. Он поглядывал за ними двумя через очки, что сползли на кончик носа. На губах отца виднелась слабая улыбка.
Сидя в гостиной
–Паша, как бы в дальнейшем ты не был занят, обязательно находи минутку, чтобы посмотреть в окно, увидеть золотой лучик солнца, сделать шаг и коснуться подошвой ботинок лужи после дождя. Закрывай глаза, чтобы услышать гул автомобилей, голоса прохожих. Различай в общем оркестре звуки ветра, шуршащей листвы, хруст снега под ногами, барабанную трель дождевых капель. Чувствуй легкий летний ветерок, и суровый зимний ветер. Они оба прекрасны, они оба позволяют почувствовать себя живым. Красота этого мира кроется в таких простых вещах. Они рядом, стоит только проснуться и хотя бы на минуту оглядеться.
Такое давнее теплое воспоминание вдруг всплыло в памяти Павла после которого он нашел силы чтобы встать и отряхнуться. Достав из сугроба бутылку с водой, Павел зажмурился и постарался сквозь навалившуюся маску грусти улыбнуться.
Тело замерзло, ноги стали коченеть, руки без перчаток покраснели, но Павел не чувствовал холода, ему было все равно. В душе была боль, смешанная с опустошенностью, которые затмевали все.
Мрак космоса, которым Павел был поглощен, все сильнее уносил его от Земли и луны. Его нелепое барахтанье было совсем бесполезно. Холодное пространство завладело Павлом полностью и стремительно уносило в неизвестном направлении.
7
Павел давно осознал, что даже не стоит мечтать о том, чтобы девушка старше, которая замужем и к тому же его преподаватель в институте ответила взаимностью. Однако Павел не мог обуздать чувства, которые с течением времени только разгорались.
Павлу хотелось столько всего приятного сделать для Анны Александровны, но он к своему сожалению ничего не мог воплотить в реальность. Он страстно желал коснуться пряди ее волос, хрупкой руки, талии, губ. Однако ему было доступно только тайно любоваться и восхищаться. Павлу хотелось столько всего приятного сказать – какая она удивительная, очаровательная и божественная. Павел желал поведать о своих чувствах, но в итоге только умалчивал и хранил их в глубине сердца.
Постоянно сдерживать порывы и терзаться. Павел впервые столкнулся с тем, что ему нельзя выразить свои чувства. Находиться рядом с Анной Александровной и соблюдать дистанцию было мучительно, но не видеться вовсе – еще хуже.
Когда Павел и Анна Александровна играли в четыре руки, они ощущали единение душ. Ни при каких обстоятельствах Павел не мог отказаться от такого наслаждения. Они не просто исполняли музыкальные произведения, а глубоко чувствовали музыку, вкладывали всех себя в это занятие, получая удовольствие от каждой ноты, каждого движения руки. Анна и Павел взаимопроникали на удивительных уровнях – сердечном, духовном и эмоциональном, чувственном. За роялем они становились частями одного целого.
С Анной Александровной Павла захватывали невероятные ощущения и постоянно бросало от одной эмоции к другой. Даже если бы Павел захотел, то уже бы не смог не приходить к Анне Александровне домой так как страстно желал их встреч какими бы до боли обжигающими и в то же время приятными не были, как бы радость потом резко не сменяла грусть, как и хмурый вид улыбку и наоборот.
Иногда Павлу казалось, что у Анны Александровны удочка. Крючком она зацепила его сердце и тянет на себя. Присматриваясь, Павел не видел ни удочки, ни крючка. Однако сердце по-прежнему рвалось к девушке.