Шагающая смерть
Шрифт:
– Ты не виноват, Вик. – Из-за слез все вдруг расплылось. – Он… Дэв, может быть, еще… – Она не договорила.
Эта надежда на то, что Дэв еще жив, имела под собой некоторые основания. Катя помнила свои собственные контакты с Нага тогда, на этой отравленной, волглой поверхности Эриду. Каким-то образом, та Нага – Катя мысленно даже считала ее матерью Фреда – так вот, каким-то образом эта Нага сумела определить химический состав Катиного тела, а когда ее кислородная маска отказала, сумела привести ее в чувство и спасти. Она немного помнила о той встрече, за исключением ее первых, самых страшных секунд, когда ей казалось, что весь невидимый ей снизу мир
Катя сейчас не могла даже с определенностью сказать, что из всего этого было реальным, а что ей привиделось в кошмаре. Она даже невольно тряхнула головой, силясь прогнать навязчивую картину своего погребения заживо.
Могли ли Нага где-нибудь под этим атмосферным заводом все же оставить Дэва в живых? Не дать ему умереть? Чтобы ответить на этот вопрос, у нее было слишком мало данных. Сомнений нет, Нага могли это сделать технически, и та Нага, что была на Эриду, доказала. А что, если к тому времени, когда они поглотили его, Дэв уже был мертв?
Ведь тогда даже эти чудо-химики Нага вряд ли смогут спасти его. Да, ксенофобы обладали колоссальными возможностями оперировать даже на молекулярном уровне, но ведь и они не боги.
Нет таких чудес нанотехнологии или химии, которые могли бы вернуть жизнь уже мертвым.
Кроме того, если это создание с самого начала имело своей целью уничтожить людей, оказавшихся в их туннеле, какой смысл было спасать им жизнь?
Ей хотелось верить, что Дэв, несмотря ни на что, остался в живых, она ухватилась за эту тонкую ниточку надежды и боялась, что она невзначай порвется – теперь она была ее талисманом.
– Вик! – позвал Синклер. Как же ненавистен был ей теперь этот голос! – Ты не мог бы подогнать нам видеоданные всего того, что ты видел?
– Да-да, смогу. Ждите.
Хотя Катя и страшилась этих картин, боясь увидеть то, что вдребезги разобьет ее последнюю надежду, она все же опустилась в свой отсек и присоединилась своими височным и спинным разъемами. Вскоре в ее внутреннем взоре поплыли ужасы этой преисподней. Оцепенев, Катя видела перед собой эти стены, жуткую, непроглядную тьму, видела, как удар настиг уорстрайдер Дэва, перевернув его и швырнув о каменную стену туннеля, и как его смыла через несколько секунд вязкая черная жижа, видела, как оторванные конечности корабля закрутились, завертелись, увлекаемые маслянистой лавой.
Руки Кати дрожали, когда она, не выдержав, оборвала связь. Открыв люк, Катя подставила залитое слезами лицо теплым лучам бледно-золотого здешнего солнца.
Она не хотела верить тому, что сейчас увидела. Через несколько часов из ближнего к ним выхода из туннеля выбралась машина Вика Хэгана. Вид у LaG-17 был сносный, можно было ожидать и худшего после этой экспедиции в преисподнюю, но машина тяжело передвигала своими натруженными конечностями, шла сгорбившись. За все это время до прибытия Вика оттуда не было ни одного сообщения, и зыбкая надежда Кати, что он жив, постепенно улетучивалась.
– Всем отправляться на базу, – приказала Катя остальным пилотам. – Я остаюсь здесь.
– Катя… – начал Вик.
– К черту, Вик! Убирайся и ты отсюда!
– Давайте, друзья, уходим отсюда, – раздался голос Синклера. – Катя вместе с Лэнэджером остаются здесь, на тот случай, если… если Дэв все же сумеет как-то выбраться.
По его голосу чувствовалось, что он не очень-то надеется на такой исход.
А вот Катя надеялась. Что-то подсказывало ей, что Дэв Камерон не мог просто так взять и погибнуть.
Один за одним покидали
Глава 24
Если люди – непревзойденные мастера во веет, что касается техники, то существа, называемые ксенофобами, такие же непревзойденные мастера-химики, наделенные, несомненно, богатой палитрой обращенных внутрь себя чувств, дающих им возможность подвергать анализу каждую молекулу, причем весьма детальному анализу. Вполне вероятно, что они выращивают и программируют свои собственные нано и большая часть их сознания сосредоточена вокруг их собственной деятельности, но никак не на деятельности, происходящей вне их.
Предполагалось, что именно такой тип эволюции возник для того, чтобы эти создания не утратили рассудок, будучи обречены оставаться взаперти навечно в мрачных недрах их неизменяемых пещер, хоть и наделенные сверхгениальным разумом.
Три дня спустя Имперская эскадра вышла из «Божественного океана» у границ системы Мю Геркулеса. Два крейсера класса «Како», «Хагуро» и «Кинугава». Четыре легких крейсера – «Нагара», «Могами» и «Сузуя» – и новенький, только что выращенный и собранный «Зинту». Четыре эсминца класса «Аматуказе», включая и «Ураказе», или «Ветер с залива». С десяток кораблей поменьше, корветов и легких фрегатов.
Во главе всего этого шествовал флагманский корабль Кавашимы, массивный, длиной в километр корабль-дракон «Донрю».
Кавашима был подсоединен в сеть бортового ИИ «Донрю», который с точностью до мельчайших деталей разворачивал в его виртуальном взоре схему этой звездной системы. На фоне звезд ярко выделялись зелененькие ромбики, один из них был объят лучами золотистой Мю Геркулеса А и почти терялся в ее свете, второй пристроился к зловеще-красному пятну, означавшему пару красных карликов, третий же служил этикеткой одинокой, ярко сверкавшей белой звезде, чуть в стороне от первой. Эти ромбики обозначали близлежащие источники излучения нейтрино; сами звезды излучали нейтрино – это был их естественный спутник, часть происходивших на них процессов; «белая» звезда, однако, была вовсе не звездой, а планетой. Банк данных «Донрю» выбрасывал аккуратненькие столбики цифр – данные о системе Мю Геркулеса. Планета эта была Мю Геркулеса А III, сама она и все пространство вблизи нее было сейчас мертво, все ядерные станции на ней были уже давно остановлены, и зафиксированный источник нейтрино говорил о том, что кто-то все же пользуется ими сейчас либо на орбитальной станции, на борту полуразрушенного небесного лифта, либо это должна быть энергия, вырабатываемая на борту какого-нибудь корабля, находящегося на орбите этой планеты, или же на менее крупных ядерных установках на ее поверхности.
Догадка Кавашимы оказалась верной.
Уверенный вначале, что Дэв Камерон отправится на Лунг Ши, Кавашима изменил свое мнение после продолжительных раздумий на эту тему. Этот молодой бродяга, бунтовщик Камерон, не хуже его, Кавашимы, понимал, что Империи известны подвиги и его самого, и его батюшки. И непременно должен смекнуть, что рано или поздно поиски приведут в систему Лунг Ши, даже в том случае, если те, кто ищет его, так ничего и не узнают о том фрагменте ксенофоба, на который он возлагал такие надежды, рассчитывая вступить в контакт с этими странными существами.