Шаги сквозь Тьму
Шрифт:
«…он мне по секрету говорил, что из надстихийных ветвей самые сильные Хаос и Порядок».
Вспомнив сейчас эти слова Карага, я сто раз готов был согласиться, глядя на это впечатляющее и мерзкое зрелище.
Но, сбросив наваждение, я вновь влился в бой, ударил «срезнями», почувствовал, что в узле энергии совсем мало, окликнул стоявшего рядом дрига.
Пока пополнял запасы, четверо охранников полностью прикрывали меня «щитами». Причем каждый из них сплел сразу по три — Тьма, Воздух и Огонь. Последний у них был всего лишь первого тонга, но меня вдруг озаботило не это. Мне стало интересно —
Не к месту и не ко времени выругав себя, что не озаботился изучением книги Хаоса, я вскочил на ноги и яростно атаковал. Штурмовиков оставалась едва ли треть от всего отряда, и теперь они с трудом успевали защищаться, практически не отвечая боевыми заклинаниями. Я торопливо огляделся. Потери в охране — демонов пять-шесть. На глаз, разумеется.
И тут справа хлынула волна аземов, ворвалась в остатки штурмовиков. Несколько всадников были сбиты, гроны валились набок, истошно хрипели. Одного из аземов перерезало «кольцом» в районе живота, верхняя часть рухнула на снег, перед этим ударившись о круп грона, на седло вывалились кишки, а оставшийся без управления испуганный грон понес половину своего хозяина сквозь ряды легионеров, обильно разбрызгивая вокруг себя кровь и дерьмо.
Но и штурмовиков уже, можно сказать, не было. Озверевшие от увиденного аземы принялись рубить их на куски, не обращая внимания на то, что через одного погибали от плетений Света.
И вскоре то место было завалено горками трупов. Люди, аземы, гроны. Кто-то еще дергался в агонии, один из гронов хрипел и пытался подняться, жалобно озираясь огромными испуганными глазами.
А мы уже перенесли атаку влево. Тут магов не было, и чтобы сохранить энергию, на случай если появится еще один-два-три отряда штурмовиков, обнажили клинки.
В мечном бою есть своя прелесть. Особенно когда ты уже во власти собственной инерции скоординированных, отточенных движений. Мы стали теснить гурт, два с лишним десятка воинов и сотня присоединившихся к нам аспейнов. Гурт медленно отступал, потом стал растягиваться, перестраиваясь в полукольцо. Справа к нам на помощь пробивались аземы, пара раксов продиралась сквозь окруживших их людей, отчаянно размахивая палицами.
Краем глаза увидел, как одного из аземов проткнули копьем. Он стал разъяренно рубить древко, хотя, наверное, понимал, что это уже не спасет ему жизнь. Еще под одним убили грона, и он вместе с ним повалился вниз, занося над собой меч.
Проткнув шею очередному легионеру, я наступил на один из сотен валявшихся под ногами трупов, чуть не упал и на секунду опустил глаза. Это был сильно изрубленный, но еще живой эскур. Выгнувшись, он попытался укусить, однако как-то почувствовал, что я свой, и лишь жалобно проскулил.
Но я уже шел дальше, прорубая себе путь сквозь шеренги врага. Справа от меня бился Ладдот. Хотя нам и противостояли обычные гуртовики, но они тоже умели махать мечами, и командир полуката моей охраны получил серьезное ранение. Его левая штанина была черной от крови, чуть выше колена зияла длинная прореха, но странно — он даже не прихрамывал. Увлеченный битвой, Ладдот или не чувствовал раны, или просто заставлял себя не обращать на нее внимания.
Перепрыгнув
— Ант?!
С таким чувством, словно предупреждая о чем-то страшном. И голос знакомый. До какого-то глубокого страха знакомый. На миг внутри колыхнулось что-то мистическое, обдало холодом сердце. Обернулся, ожидая увидеть чуть ли не Великую Эри или самого Номана, спустившегося с небес на поле боя, чтобы предупредить…
Но окликнувший был всего лишь человеком.
— Ант? — повторил стоявший метрах в трех парень, словно подтверждая, что это он звал. — Ант, это… ты?! Но…
— Ты кто такой, тва-арь?! — взревел я, разворачиваясь к нему лицом. Во мне вскипела злоба. Неужели этот тщедушный ублюдок сумел породить во мне страх? У-нич-то-жу.
— Ниго, — растерявшись, ответил парень, но тут же перешел на крик, застыв взглядом на моем перекошенном лице. — Я же Ниго! Ант! Ты что, не помни…
«Черный шип» взметнулся вверх, я развернулся для удара…
И в этот миг справа толкнуло, обожгло, запульсировало так сильно, что рука машинально дернулась вниз, пытаясь зажать то место, где возникла невыносимая боль. Но стало только хуже, перехватило дыхание, от лица резко отхлынула кровь. Я снова вскинул руку, посмотрел. Из куртки торчало оперение стрелы.
— Ант! — прокричал парень и, бросив меч, кинулся ко мне.
— Владыка! Владыка ранен! — с десяток взволнованных криков за спиной.
Захотел обернуться, сказать, что все нормально, что это всего лишь стрела, но не смог. Земля поплыла, завертелась перед глазами, я вдруг увидел серое пасмурное небо перед собой, увидел тавманту, взмывающую вверх. Она быстро уменьшалась в размерах, превращаясь в черную точку. Но неожиданно эта точка вновь стала расти с бешеной скоростью. Закрыла треть неба, половину, все небо, а спустя мгновение полностью погребла меня под своей темной сущностью.
ГЛАВА 38
— Очнись, пришлый. Ты уже должен очнуться. Не притворяйся. Эй, Ант.
Я медленно открыл глаза, уставился в полумрак перед собой. Откуда-то издалека лился рассеянный красноватый свет. Надо мной кто-то склонился, закрывая его, лица не разглядеть, лишь силуэт.
— Очнулся?
Я уставился на говорящего, нахмурил лоб, вспомнил. Оказалось, мне и не нужно было видеть его лица, достаточно голоса. Я слышал его уже не раз, и я ненавидел того, кому он принадлежал.
— Ну вот и славно. — Гат-Вул усмехнулся, погладил подбородок. — А то я уже испугался, что так и не удастся поговорить до полного растемнения. Ты же потом метаться начнешь, проклинать себя, весь мир, всех нас… Или как у вас на Земле принято себя вести, когда вдруг понимаешь, что ты полная мразь?
Он засмеялся, прошелся к столику, прислонился, и все это время я пытался встать, броситься на него, придушить голыми руками. Но меня что-то держало. Какое-то заклинание? Я дернулся еще пару раз и понял, что нет. Ремни. Самые обычные кожаные ремни, которые впиваются в запястья, лодыжки и грудь. Наверное, вот так же привязывают буйных в сумасшедших домах. Так, спокойно. Расслабься.