Шах белым конем от белой королевы
Шрифт:
У Василисы словно бальзам пролился на сердце, когда она увидела отца за привычным занятием. Но подойдя поближе, дочь поняла, что поторопилась с выводами – отец сидел на складном стульчике и нервно курил. Лицо его было осунувшимся, а щеки плохо выбритыми.
– Что случилось? На тебе лица нет! – поцеловала родителя Василиса.
– Васенька, здравствуй! Рад видеть тебя! – стиснул ее в объятиях Николай Сергеевич.
И Вася чуть не потеряла сознание от боли в плече. Они ведь с сестрой решили не ставить родителей в известность о
– Ой, подожди! Отпусти! Ух, дай отдышаться... – отшатнулась Василиса от отца.
– Что с тобой? Тебе плохо? – сразу же обеспокоился тот.
– Да ерунда, женские дела, сейчас пройдет. – Василиса присела на перевернутый ящик с инструментами.
– Ты кудато уезжала? Опять на конференцию? – спросил отец.
– Да.
– И как всегда, была на высоте?
– Конечно, отец! Знаешь ведь, я не подкачаю... А почему ты не побрит? Ты всегда был так аккуратен, – сказала Василиса, уже отдышавшись.
– Мне так стыдно перед вами, перед тобой в частности... – опустил глаза Николай Сергеевич.
– Ты о чем, отец?
– Да от этой грязной истории... Об интрижке моей жены и о моем унижении, – пояснил отец.
– Брось!
– Нет, мне стыдно, и больше всего перед тобой. Тося всегда открыто высказывалась против моего брака. Поэтому когда мне стало нелегко, легче было довериться ей... услышать от нее «Ага! А я что тебе говорила?» было не так обидно.
– Мог бы сказать и мне, – буркнула Василиса.
– Я знал, что ты тоже не одобряешь моего брака, но не позволяешь себе высказываться по этому поводу. Ты щадила мои чувства, а тут такой позор! Что, собственно, и следовало ожидать от неравного брака...
– Отец, ты очень сильно расстроен? – тихо спросила Василиса.
– Да, дочка, расстроен... Но ты даже не представляешь, по какому поводу. Не потому, что любовник Томы разоблачен и изолирован.
– А изза чего? – непроизвольно спросила Василиса.
– Изза того, что я сделал с моей бедной девочкой, с моей Томочкой... – сокрушенно ответил отец.
Василиса побледнела, в голову полезли самые неприятные мысли: «Господи! Так я и знала, добром это не кончится! Спокойствие спокойствием, а на почве ревности при измене жены ничего хорошего не взойдет. Что он с ней сделал? Неужели избил? Тото Тамара вся в слезах и соплях, наверняка жаловалась частному детективу. Как бы отца в тюрьму не упекли...»
– Ты не представляешь, Вася, как мне дорога моя девочка!
Василису посетил легкий приступ тошноты.
– А теперь, когда этот парень ушел от нее, в Тамаре словно погасла жизнь. Она как будто сломалась, ходит как потерянная, все время плачет. Ее ничто не интересует и не радует. Зачем я это сделал с ней? Я и сам не рад... Я могу довериться тебе?
– Наконецто! – обрадовалась Василиса.
– Я хочу вернуть все назад... Пусть тот парень возвратится к ней.
– Папа, ты же вроде умный человек был! Сам подумай, что ты говоришь?! Что значит вернуть назад? Папа, встряхнись! Ну что ты в самом деле? Как будто отобрали любимую игрушку...
– Я виноват во всем, согласен. Нельзя играть судьбами людей! Вот я и хочу вернуть все на место.
– Боюсь, отец, ничего не выйдет, – отвела глаза Вася.
– Почему?
– Не знаю, какие чувства к своему любовнику испытывала Тамара, но вот то, что он ее не любил, могу сказать точно... Тот парень – всего лишь охотник за деньгами. Надеюсь, ты не будешь говорить, что готов ему приплачивать, чтобы он и дальше радовал твою Томочку?
– Не язви, Вася...
– А другого от меня трудно дождаться в сложившейся ситуации. Наоборот, отец, хорошо, что все так получилось... Тамара попереживает и успокоится.
– Ты так думаешь? – с надеждой во взгляде спросил Николай Сергеевич.
– Конечно!
– А то я даже говорить с ней боюсь. Все кажется, что моя девочка возненавидела меня...
– Она не сможет без тебя, без твоей любви. И потом, Тома ведь никогда не узнает, что все это ты затеял. Все будет хорошо. Вот только ты мне не нравишься. Надо взять себя в руки!
– Спасибо, дочь...
Они отправились в дом, и Василиса пошла на кухню – приготовить себе и отцу по паре бутербродов и сварить кофе.
Кстати, Томочка хозяйкой была никакой, в отличие от матери Василисы и Антонины. Но любовь, как известно, зла, полюбишь и козу... За порядком на даче отца следила соседка тетя Агата. Естественно, за определенную плату. Но в данный момент женщина отсутствовала.
Не успели отец с дочерью сесть за стол, как приехала Тамара. Вблизи она выглядела еще хуже, чем издалека. Веки припухли и покраснели, глаза просто кричали окружающему миру, что очень долго и горько плакали. У Тамары к тому же была очень тонкая, чувствительная кожа, на которой просвечивала каждая венка. Вообще, она производила впечатление невинной, почти святой, трогательнокрасивой девушки, которую хотелось оберегать, защищать и любить.
Василиса в общемто понимала отца: Тамара с ее женственностью и нежностью способна вызвать сильные чувства. Но все равно сейчас Васе хотелось ударить ее по лицу – мачеха казалась ей обманщицей и дрянной девкой. Наверное, потому, что неверная супруга так мучила ее отца.
– Томочка, как съездила? – засуетился Николай Сергеевич.
– Отлично, – совсем не «отличным» тоном ответила та, здороваясь с Василисой.
«Как бы я хотела знать, о чем ты умоляла Кирилла Юрьевича Лаврикова в придорожном кафе... Есть мысль, что просила разыскать слинявшего любовничка, – подумала Вася. – Но вряд ли Лавров пойдет на это. Он выглядел весьма непреклонным, поэтому Тома и вернулась такая расстроенная».
– Встретилась с подружкой? – спросил все так же заискивающе отец.