Шах и мат
Шрифт:
– Важен дивиденд…
Картина за картиной проходят перед сонной памятью спящего Хорлэя. Вот заводы, десятки заводов и на каждом надпись: «Хорлэй и К°». Вот тысячи, десятки тысяч рабочих, занятых службой на заводах Хорлэя. Они сгибаются, работая без устали, их сотни тысяч, их столько, что нельзя сразу сосчитать.
– Важен дивиденд.
И вдруг из-за спин рабочих показывается кто-то. Хорлэй еще не видит его лица, но чувствует, что это враг. Что это враг не на жизнь, а на смерть. И снова Хорлэй рычит во сне, фигура человека приближается, он все ближе. И Хорлэй видит во сне широкоплечего, сильного, коренастого янки, в синей блузе, с замасленными, загрубевшими в работе руками.
– Кто? – спрашивает беззвучно Хорлэй во сне.
И широкоплечий человек говорит твердо:
– Мститель.
Хорлэй вздрагивает во сне. Человек в синей блузе делает жест, и перед памятью Хорлэя всплывает кладбище, огромное кладбище, трупы, трупы, трупы, миллионы трупов. И надписи:
«Погиб на заводе Хорлэя от…»
«Погиб на заводе Хорлэя…»
«Погиб на заводе Хорлэя…»
Тысячи надписей. Губы Хорлэя шепчут во сне:
– Важен – дивиденд.
Человек в синей блузе сурово смотрит вдаль.
И Хорлэй видит, как вдали поднимается гигантское зарево, гигантский пожар.
– Россия… – презрительно шепчут губы мистера Хорлэя. – Мы с ней справимся!
Зарево охватывает все небо, в его блеске фигура человека в синей блузе кажется гигантской, и он говорит, он, сонное видение Акулы Хорлэя, осмеливается сказать:
– Это начало! Смотри, Акула Хорлэй!
И мистер Хорлэй видит во сне будущее. Он видит, как улицы Нью-Йорка заполняются бегущими толпами, видит, как горят небоскребы, обрушиваясь
– Полиция, войска…
Человек в синей блузе показывает вдаль. И снова видно, как войска переходят на сторону мятежников, как красные знамена взвиваются над небоскребами, как единый крик ширится над Америкой, над всем миром:
– Да здравствует освобожденный пролетариат!..
И снова идут колонны людей под красными флагами, миллионы людей шагают, как один человек, единым вздохом вздымается грудь миллионов, среди них женщины и дети, много детей, и видно, как сияют их лица.
Хорлэй стискивает зубы во сне, сжимает кулаки и – просыпается в холодном поту.
Он облегченно вздыхает:
– Это был только сон.
И, стиснув зубы, говорит самому себе:
– Мы будем бороться. Миллионы долларов на мировой фашизм, доллары, оружие и люди. Мы будем…
Слова застывают на его губах: прямо перед собой он видит фигуру сидящего человека в синей блузе, тот самого человека из сна. Хорлэй цепенеет, потом думает: «Я еще сплю?»
Он пристально глядит на широкоплечего человека, сидящего у изголовья, и осторожно щиплет себя за руку. Руке больно. Тогда быстрым движением мистер Хорлэй лезет в ночной столик, в руке у него револьвер, небольшой парабеллум, он вскидывает его, целясь в неизвестного человека, и щелкает курком. Ни звука. Курок снова щелкает. Снова ни звука.
В этот момент человек в синей блузе говорит спокойным голосом:
– Револьвер разряжен, мистер Хорлэй.
– Проклятие!
Парабеллум летит на пол, ударяясь со стуком об инкрустированный перламутром ночной столик.
Конец ознакомительного фрагмента.