Шахджахан

L Shell

Лес, в который вошёл зверь, недаром назывался Проклятым. Он запускал в свои недра всех, но никого не выпускал. Всяк входивший умирал страшной смертью. Зверь сам создал этот лес. Изначально, правда, лес никого не убивал. Просто заставлял блуждать вечность. Он тогда звался Морочащим. Раз в пятьдесят лет Зверь выводил всех заблудившихся. Они выходили такими, какими были в ту секунду, как вошли. А забредали в лес немногие. Зверь строго настрого запрещал входить туда живым, и они слушались. Входили лишь совсем отчаявшиеся или безумцы.

Король извратил первоначальный замысел. Он превратил лес в одного гигантского монстра.

Зверь нахмурился. К нему твари, заселившие лес, подходить боялись, но зверь чувствовал, что их тут очень много. Чернооких дряней он перебил. Птиц в лесу отродясь не водилось. Единственное, для чего Зверь его создавал, была охрана белого замка с зелёной черепицей. Там сейчас пребывали мать и приёмная дочь, давно ставшая родной. А когда-то там жили и его жена с детьми. Теперь жена убита, а дети легли в спячку и неизвестно, когда проснутся. Кроме дочери с матерью в замке жил и его любимый народ, его верные помощники. Единственная его отрада. Главное сокровище среди его несметных богатств.

Зверь остановился, недоверчиво ведя ухом. Шаги, которых не слышал никто кроме него, раздавались всё ближе.

– Владыка! – эту походку он узнает из сотен тысяч других. Как и этот голос. Нежный и мелодичный, как шелест трав и шёпот воды, всегда произносящий это простое слово «Владыка» с таким особенным уважением и радостью.

Зверь слегка повернул голову навстречу вышедшей из леса антилопе. Её копыта и витые рога были серебряными. А шерсть… Если мех самого зверя казалась сотканной из ночного мрака, и его всего окружал этот мрак, то антилопа полыхала огнём. Вокруг неё сверкал слепящий ореол, шерсть, созданная из язычков пламени, горела. Умные зелёные глаза неотрывно смотрели на зверя. Лано.

– Моран, – голос Зверя был глух. Он не говорил много месяцев.

Зверь создал лано, подарив огню плоть. Ровно триста и один огненный полудух сошёл с каменой наковальни, что стоит в самом глубоком подвале белого замка с зелёной черепицей. Каждый раз у Зверя получалось всё лучше и лучше. Морана была последним и самым дивным его творением. Чтобы её создать, Зверь трудился триста лет, ища идеал и не находя его. В конечном счёте, Морана получилась похожей на бабку Зверя, до её рождения считавшуюся самой красивой. Но Морана не просто так звалась венцом мастерства Зверя. С тонким гибким станом, хрупкими плечами и прекрасным лицом эта лано превзошла Элриду во всём, что касалось красоты и изящности.

О, Морана! В ней не было ни единого изъяна: тонкие черты лица, точёные скулы, алые губы и дивные тёмно-зелёные глаза. Сотканное из огня белое тело, облачённое в роскошные алые ткани, украшенные дорогой вышивкой, светилось. Но ярче всего горели волосы. Живой огонь тяжёлыми мерцающими волнами струился по плечам и спине, то вспыхивая и раскаляясь до красноты, то становясь почти золотым, но чаще бывая ярко-рыжим.

Приспешник отца, Мегула, давно положил глаз на Морану, но Зверь никому не позволит тронуть его сокровище. Мегула слишком боится Зверя и не полезет к его драгоценности. Пока. Но, кажется, Морана что-то сказала, пока он думал. Владыка поднял тяжёлый взор, и антилопа, нерешительно замершая напротив него, посверкивая рогами и копытами, снова тихонько позвала:

– Владыка?

– Что ты здесь делаешь? – Морана и забыла, что Зверь, в отличие от Владыки, говорит чётко и громко.

Лано испуганно потупила

взгляд, что-то неразборчиво прошептав. Зверь, несмотря на острый слух, услышал только "..... Мегула.... опять....Госпожа заступилась…я.....". Этого хватило, чтобы Зверь начал угрожающе рычать. Правильно предрёк дед: "Великая красота принесёт великое горе не только той, кто будет ей обладать, но всем, кто её увидит". Владыка (так лано называли Зверя), его мать и Догма-Мудрец, старший брат Мораны, были безразличны к её красоте, предпочитая не обращать внимание на оболочку. Все прекрасно понимали, что Владыка создал Моран такой только потому, что мог. Благодарность Моран лучше всего выражалась в безграничной любви к Владыке и глубоком уважении к брату и Госпоже.

– Не бойся, Моран. Идём, – коротко вздохнул Владыка.

Морана приняла истинное обличье и, ухватившись за густой мех зверя, тихонько пошла рядом. Проклятый Лес имел свойство разделять путников, если те не держались друг за друга. После долгого молчания, Морана решилась заговорить:

– Могу я спросить, Владыка?

– Мг.

– Что вас тревожит?

Врать Моране, с которой у них была мысленная связь, так, что один всегда знал мысли другого и наоборот, смысла не было. Да и не мог зверь солгать. Поэтому просто ответил:

– Ты.

– Простите, Владыка, – Морана выглядела ещё печальнее, чем прежде.

– Угомонись. – зверь покачал головой. В лесу слишком опасно, чтобы отвлекаться на долгие причитания.

Морана это знала, поэтому не обиделась, только склонила голову в знак согласия:

– Да, Владыка. Но это так сложно: Мегула сегодня был совершенно не учтив с Госпожой.

Моран попала в цель. Владыка зверел от одного упоминания о неучтивости к своей матери. Своим замечанием лано выполнила сразу три задания Госпожи: поговорила с Владыкой, напомнила, что ему следует почаще бывать дома и ещё больше настроила его против Мегулы.

Когда-то Мегула был добрым другом Владыки. Они вместе сражались, вместе охотились, вместе гуляли на пирах. Но Госпожа, видевшая, что сын всё больше становится похож на приятеля, что их пиры становятся кровавыми бойнями, а битвы превращаются в побоища, сделала всё, что могла, чтобы отвратить Владыку от Мегулы. Найдя единственный действенный метод, Госпожа использовала его при каждом удобном случае и поручила Моран делать тоже самое. Подождав, пока Владыка разозлиться посильнее, Моран как бы невзначай перевела тему:

– Как прошёл обход?

– Нормально.

– Что же происходит в ваших землях, Владыка? – лано решила задать вопрос, на который нужно было ответить хотя бы двумя словами. Ведь в землях точно что-то происходило! Не мог же Владыка ответить «Ничего»? Но Владыка, как всегда, удивил, отрезав:

– Предречщённое.

Лано вздохнула.

Внезапно зверь остановился, вздыбил шерсть на загривке и зарычал, бросив отрывистое:

– Гобры.

Морана вздрогнула и испуганно посмотрела на Владыку. Гобры способны вдвадцатиром завалить герда (или охотника, как их ещё называли), а именно к этому виду принадлежал Владыка. Из всех монстров гобры самые сильные, хоть и не самые жестокие. Судя по тому, как Владыка машет хвостом, их там не два и не три. Справиться ли он, уставший после многомесячного обхода владений? Нет, она не может сомневаться. Это ведь Владыка, конечно он справиться!