Шахматист
Шрифт:
Та кивнула, а врач продолжил:
— Итак, вердикт: у вас сотрясение средней степени. Вас ударили тяжёлым тупым предметом. Судя по рассечению головы, что-то имеющее круглую или овальную форму, диаметром около 10 сантиметров. Скорее всего, это достаточно тяжёлая труба. У вас прекрасно сохранилась память, даже последовательность не нарушена, что поразительно. Ваши мысли слегка скомканы, но это совершенно нормально, учитывая довольно сильный удар, пришедшийся на голову. Симптомов амнезии нет. И это замечательно. Тошнота и головокружение
Я глубоко вздохнул. Ну я и идиот. Теперь я бесполезен! Ещё и убийцу упустил.
— Я ясно выразился? — перебил мои рассуждения врач.
— Да, — с огорчением ответил я.
— Это для вашей же безопасности. А сейчас отдыхайте. Вы можете поговорить с ним, но недолго, — предупредил он ребят. — И не задавайте ему много вопросов, ладно? Не перегружайте его память. У него стресс. А эмоциональная нестабильность скажется на его здоровье. И мне придётся назначить ещё курс успокоительных.
Все кивнули, что всё поняли. Врач поднялся, передал больничный лист, а медсестра, поставив мне капельницу, вышла из палаты.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросил Макс, присев рядом со мной.
Он был очень обеспокоен. Его глаза бегали, осматривая меня. Друг вечно сглатывал слюну, словно пытался протолктуть комок в горле.
— Всё хорошо. Голова побаливает. Ну, это мелочи, — сказал я, успокаивая товарища.
— Ты нас так напугал, — заплакала Лера.
— Прости меня, Миша. Я должен был ускориться, но… — продолжил Сергеич.
— Прекрати. Ты мне жизнь спас. Если бы не ты, что бы со мной было? — я перебил его оправдания.
Психолог улыбнулся, но несчастливой улыбкой. Улыбкой виноватого человека. Человека, который не может забыть ту картину, увиденную всего пару часов назад. Человека с окровавленными руками.
— Ты его видел? — спросил Сергеич.
— Да, но нет. Лицо было как в тумане. Я дурак, — растирая лицо руками, сказал я. — Упустить вот так глупо! — злился я.
— Миш, не вини себя. Он на тебя напал, — сказала Лера, держа меня за руку.
Ну, конечно! Теперь она держит меня за руку, сидя на больничной койке, хотя ещё вчера целовала Ветвицкого. Совершенно не понимаю, что у неё в голове.
— Я придурок. Я плохо осмотрелся. Просто пошёл вверх по лестнице. Дурацкий чемодан! Зачем он мне вообще понадобился?! — чуть не плача ругал себя я.
Вы, скорее всего, скажете, что я слабак. Да. Я не мог себя простить за то, что упустил убийцу. Сколько ещё людей умрёт из-за моей ошибки? Вновь из-за моей ошибки. Я совершенно ни на что не гожусь и ненавижу себя за это.
— Тише, тише! Ну хватит тебе. Если бы я потерял своего брата, было бы хуже, — со слезинкой на глазах сказал
— Я не достоин тебя, Брюллов. Никого из вас, — сказал я.
— Это не так. Тебе надо поесть. Мы принесли суп. Лера варила, — предложил Сергеич.
— Да. Сильно голова болит? — спросила девушка.
— Довольно, — попытался не врать я.
— Прости меня за вопрос, но… Ты сказал про чемодан. Сможешь описать его? — произнёс Сергеич.
— Мне кажется, я его уже где-то видел. Знакомый кейс. Но не могу вспомнить. Ничего на ум не идёт. Железный такой. У него еще на ручке царапины и следы от краски, — постепенно вспоминал я.
— От краски? — уточнил психолог.
— Да. Синей вроде бы, — закончил я.
— Ты открывал чемодан? — спросил Макс.
— Да, но я не успел ничего рассмотреть. Только эта синяя краска на ручке, — я не оправдывал их надежды за что-нибудь зацепиться.
— Хорошо. Как ему удалось подойти к тебе сзади? — не понимал мой товарищ.
— Я зашёл в подъезд. Было темно. Видел только лампочку дурацкую. Ну, знаете, такую, которая на движение загорается? Я увидел чемодан. Через перила. Подумал: «он пошел наверх». Это была очевидная ловушка, но я не понял! И зашагал вверх. Решил открыть чемодан, посмотреть, что там. Если он безоружен, то мне не нужно ждать подкрепления. Я наклонился к чемодану. Дальше ты знаешь, — снова потирая голову, сказал я.
— Как ты его не заметил? — спросила Лера.
— Это хрущевский подъезд. Сбоку… Там… Что-то типа чуланов, помнишь? Там все велосипеды оставляют, коляски, склад барахла всякого, который никому не нужен. И то, что мамочкам сложно поднимать. Думаю, я не увидел его там, так как было темно.
— Мы поняли. Если тебя это утешит, так бы поступили все, — сказал Сергеич.
— Спасибо. Ты был напуган, — вспомнил я.
— Да. Очень, — подтвердил психолог.
— Как ты нашёл меня? — решил узнать я.
— Я увидел закрывающуюся дверь подъезда и подумал, что он зашёл туда, но на деле он вышел. Он вышел из дома и ушёл, но я этого не заметил. Я открыл подъезд и увидел тебя. Вот и всё. так что это я его упустил, а не ты… — огорчился он.
— Мы, Сергеич. Мы его упустили, — подбодрил я.
Он улыбнулся. С такой же тоской, что и прежде.
— Ладно. Я пойду. Пока что мне нужно всё проверить. А ты отдыхай, — подытожил Сергеич.
— Хорошо. Я скоро поправлюсь. Продолжайте искать его, прошу вас. Я не прощу себя, если ещё кто-то умрёт, — взмолился я.
Сергеич кивнул и строго взглянул на Макса.
— Максим, пойдём. Работать надо. Придём ещё вечером, — произнёс он.
— Хорошо. Поправляйся, пожалуйста. Сорвались наши с тобой шашлыки, — разочарованно вздохнул Макс. — Если что, звони, ладно? Больше тебя одного на дежурство не отпущу.