Шахматы дьявола

Романов Андрей Вениаминович

Роберт достал из мешка рыцарские шлемы и белые плащи. Друзья быстро облачились в одежду тамплиеров.

— Вот и я стал тамплиером, — усмехнулся Григорий, набрасывая на плечи белый плащ. — Как ты Бертольд и мечтал.

— Я надеялся, что все четверо вступят в этот благородный орден. Тебе не нравится белый цвет?

— Что ты. Очень даже нравится, — честно признался Григорий. — Из всех цветов, он является самым моим любимым. Только жаль его будет перекрашивать в красный.

— Мне бы очень хотелось, чтобы этого не произошло, — искренне сказал Бертольд. —

Но интуиция подсказывает, что без кровопролития сегодня не обойдется.

— А я боюсь, что Гуго вас заразил своей болтливостью, — раздраженно произнес Роберт. — Теперь всю жизнь мне придется общаться с тремя говорящими головами.

— Не ворчи, — попросил Бертольд. — Я уже готов.

— Воскреснет двенадцатый имам, и пронесется по миру со своим огненным мечом, карая вероотступников, — вещала говорящая голова.

Как раз в это время послышался звон доспехов. По мраморной лестнице спускались три рыцаря. Их тяжелые шаги гулким эхом отражались от стен. После слов пророчества их появление было схоже с громом средь ясного неба. Присутствующие в зале хашашины онемели от ужаса. Григорию показалось, что говорящая голова подпрыгнула вместе с блюдом, на котором она лежала. Впрочем, это могло ему показаться, так как в зале стоял полумрак. Тем не менее, он мог поклясться, что полузакрытые глаза говорящей головы расширились, и были готовы выпрыгнуть из своих орбит от страха, а рот перекосился в ужасной гримасе.

Спускаясь по лестнице, Бертольд разглядел в дальнем конце зала возвышенность. На ней стояло большое кресло с высокой спинкой. В нем сидел человек, одетый в черный балахон с капюшоном. Свет, тускло освещавший зал, до этого места не доходил. Только способность видеть в темноте позволило рыцарю разглядеть там человека. Видимо, это и был Старец Горы, скрывающий свое лицо, даже от своих приближенных. К нему Бертольд и направился.

— Остановись рыцарь! — в голосе, раздавшемся из угла, чувствовалась еле заметная дрожь.

— Ты боишься, что я разгляжу родинку на твоем ухе? — усмехнулся Бертольд. Тем не менее, он остановился.

— Кто ты?

— Тамплиер. Рыцарь Ордена Храма.

— Это я вижу. Как тебя звать?

— Не важно, — игнорировал вопрос Бертольд. — Я пришел поговорить со Старцем Горы.

— Неверный, увидевший Старца Горы долго не живет. Ты хочешь умереть?

— Не надо мне угрожать. Я буду говорить только со Старцем Горы.

— Это великая честь. Ее удостаиваются немногие.

— Думаю, что для меня сделают исключение.

— С какой стати?

— Хотя бы из любопытства. Ведь тебе хочется узнать, зачем сюда пришли рыцари Ордена Храма?

— Ты прав рыцарь. Любопытство меня раздирает. Я тот, кого вы зовете Старцем Горы, — глава ордена Ассасинов рассмеялся. — Правда, ты ошибаешься, думая, что мне интересно знать, зачем тамплиеры посетили мой дом? Я отлично осведомлен о цели вашего прибытия. Интереснее знать, как ты сюда пробрался?

— Твои люди украли у моего ордена хрустальный череп, — перешел сразу к делу Бертольд. — Я требую, чтобы ты его вернул.

— Твоя наглость превосходит твою смелость, —

возмутился Старец Горы. — В моем доме ты смеешь что-то требовать? По моему сигналу сюда мигом прибудет стража. Вас изрубят на мелкие кусочки, сожгут останки и развеют по ветру! Или тебе больше нравится быть брошенным на съедение шакалам?

— Мы справимся со всей твоей армией и убьем тебя, — пообещал Бертольд.

— Вы собираетесь втроем справиться с моей охраной?

Голос Старца Горы был насмешливым, но в нем чувствовалась напряженность. Он явно хотел узнать, сколько рыцарей пробралось в его цитадель? Первый испуг от внезапного вторжения тамплиеров у него уже прошел. Впрочем, неприятный холодок в груди еще витал.

— Чтобы покарать мерзких воров, нам хватит поддержки Господа нашего, — ответил Бертольд.

— Ты думаешь, что можешь испугать меня? — рассмеялся Старец Горы. — Для нашего братства умереть за свою веру — это счастье. Сейчас я тебе это докажу.

Каким образом Старец Горы подал сигнал страже, было непонятно, но как только он замолчал, в зал вбежала вооруженная толпа воинов. Их было не менее пятидесяти. Они быстро распределились по периметру зала.

— Ахмед, покажи презрение к смерти, — приказал Старец Горы.

Один из воинов незамедлительно направился к рыцарям. Бертольд вытащил из ножен меч и направил на ассасина. Тот подошел ближе, уперся грудью в острый наконечник грозного оружия. Воин секунду помедлил, а затем подал тело вперед. Меч угодил ему прямо в сердце. Послышался слабый вскрик, больше похожий на выдох, и ассасин замертво повалился на пол.

— Есть ли у тебя воин, который сможет отрубить голову одним ударом? — спросил Григорий. Он подошел к столу и взмахнул топором. Голова, лежащая на подносе покинула свое ложе и с глухим стуком ударилась о колонну. Из центра подноса хлынул кровавый фонтан.

По залу пронесся удивленный ропот. Григорий бросил окровавленный топор к ногам Роберта, снял шлем, перегнулся через стол и начал у всех на глазах пить кровь. Все с ужасом наблюдали эту сцену. Даже у самых смелых воинов по спине пробежали мурашки, а сердце похолодело.

— Пусть твой воин на мне покажет свое искусство, — предложил Григорий, когда прекратил пить кровь. Он сел на пол, упершись спиной о стол.

— Что ты творишь? — прошептал подошедший к нему Бертольд.

— Держи меня за волосы. Не забудь поставить голову на место, — тихо ответил Григорий.

К ним подошел ассасин с ятаганом в руке. Он посмотрел на окровавленное лицо Григория, примерился, и быстро взмахнул рукой.

Бертольд растерянно посмотрел на фонтан крови, вырвавшийся из обезглавленного тела своего друга. Но тут же взял себя в руки и водрузил голову на место, потом надел на нее шлем.

В зале стояла гробовая тишина. Здесь находилось много воинов, которые видели и более страшные вещи в своей жизни. Но это холодное презрение к смерти многих ошеломило. Каждый спрашивал себя, сможет ли он так же легко, по собственному желанию переступить тоненькую грань между жизнью и смертью? Первым опомнился Старец Горы.